Летчики нашей дивизии провели немало воздушных боев и совершили в этот день по 3–4 боевых вылета. Надо учесть, что светлого времени в октябре примерно в два раза меньше, чем летом. Нетрудно представить, каким должен быть темп подготовки самолетов к повторному вылету. Инженерно-технический состав дивизии работал с полной самоотдачей. Такого напряжения наша дивизия не имела в ходе всей Белорусской операции.
Не менее напряженным был и следующий день, 17 октября. Противник быстро перебросил резервы к участку нашего прорыва. В боевых порядках его пехоты было выявлено до трехсот танков и самоходных орудий. В отдельных контратаках участвовало до 45 танков. Только на второй день наступления была прорвана третья позиция главной полосы обороны, и к исходу 17 октября фронт прорыва был расширен до 60 километров. Всего же за два дня войска 11-й гвардейской армии с боями прошли по земле Восточной Пруссии свыше 12 километров. 17 октября наша штурмовая авиация действовала по артиллерийским и минометным батареям, наносила удары по резервам противника в районе Сувалки. Бомбардировщики громили скопления танков и войск противника в районах городов Эйдткунен, Вирбалис, Ширвиндт.
На третий день — 18 октября — гвардейцам 11-й предстояло прорывать вторую полосу обороны. Ожесточенный бой шел за опорный пункт Кибартай, железнодорожную станцию и за приграничный город Эйдткунен. Вся эта борьба происходила в пределах приграничного укрепленного района. К исходу дня три дивизии 8-го гвардейского стрелкового корпуса, которым командовал Герой Советского Союза генерал-лейтенант М. Н. Завадовский, перешли государственную границу и уперлись во вторую полосу вражеской обороны. Другие корпуса армии прорвали вторую полосу обороны и перерезали участок железной дороги Шталлупенен — Гольдап. В этот день наши летчики работали с таким же напряжением, [325] как и в первые два дня. В среднем каждый совершил по 3–4 боевых вылета. В воздушных боях 18 октября летчики армии сбили 24 фашистских самолета. Отличился Герой Советского Союза капитан Григорий Герман, который с ведомым младшим лейтенантом А. А. Соловьевым вылетел на свободную охоту, провел воздушный бой и сбил два «фокке-вульфа».
В каждый из этих прошедших трех дней очень инициативно действовал наш командующий Т. Т. Хрюкин. Когда на земле складывалась тяжелая обстановка, он быстро концентрировал усилия всей воздушной армии на наиболее трудных участках. Так было и 18 октября. В этот день в интересах 11-й гвардейской армии летчики-истребители, штурмовики и бомбардировщики произвели 1170 самолето-вылетов.
За первые три дня боев в Восточной Пруссии гитлеровцы понесли значительные потери. Но они их быстро восполняли: из Верхней Силезии, с Карпат, из различных районов оккупированной Западной Европы сюда непрерывным потоком шли резервы, и потому к участкам прорыва враг подтягивал все новые и новые части и соединения. И все же наши войска хоть и медленно, но верно, как мы тогда говорили, «прогрызали» вражескую оборону.
После того как вторая полоса обороны была прорвана, И. Д. Черняховский ввел в бой свою подвижную группу — 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус. Войдя в прорыв, он подошел к реке Писса и в течение ночи форсировал ее. 19 октября войска 11-й гвардейской армии завершили прорыв второй полосы обороны, а гвардейцы-танкисты развивали наступление в общем направлении на Гумбиннен.
* * *
При всем напряжении обстановка в воздухе для нас в те дни была на редкость однообразна: сопровождение, сопровождение и еще раз сопровождение. Дело это, конечно, чрезвычайно важное, но о его результатах надо судить по действиям штурмовиков: ведь все важнейшие события развивались на земле.
Для нас, авиаторов, особенность действий выражалась, кроме всего прочего, в большом количестве вылетов на воздушную разведку с фотографированием. Важно было своевременно выявлять подход вражеских резервов к линии фронта и следить за немецкими аэродромами. [326] Наше командование не исключало, что противник усилит свою авиацию, перебросив на аэродромы Восточной Пруссии части с других направлений.
240-я вела разведку самостоятельно, а также сопровождала воздушных разведчиков 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии. Разведкой в те дни было установлено, что из района Кенигсберга по разным дорогам к участку прорыва выдвигаются танковые колонны по 60–100 машин. К 19–20 октября в движении уже было обнаружено 250–300 танков противника. По этим колоннам наносились бомбоштурмовые удары. Это задерживало их продвижение, но нельзя было сказать, что количество танков после ударов по ним с воздуха заметно уменьшалось. Такая обстановка беспокоила командующего 11-й гвардейской армией, поскольку ему трудно было принимать определенные решения на дальнейшее развитие наступления.
С вводом в прорыв 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса мне и командиру 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии С. Д. Пруткову было приказано иметь свои КП рядом с командным пунктом 11-й гвардейской армии и персонально отвечать за прикрытие и поддержку боевых действий танкистов-тацинцев. В боевых порядках корпуса были наши авиационные представители. По их докладам мы знали в каждый момент обстановку и корректировали задачи полкам и эскадрильям. Кроме того, имея данные воздушной разведки, многие ситуации мы могли предвидеть.
20 октября бригады танкового корпуса вышли к реке Роминте. Форсирование этой водной преграды означало непосредственную угрозу Гумбиннену с юга. Передовые части 11-й гвардейской армии продвигались вслед за танковым корпусом. В течение дня 20 октября в полосе наступления фронта, особенно на участке продвижения соединений 11-й гвардейской, действовало свыше 270 танков и самоходных орудий противника. В тот день наибольшего успеха добилась 31-я гвардейская стрелковая дивизия генерала И. Д. Бурмакова — левофланговая в 16-м гвардейском стрелковом корпусе. Весь день она вела ожесточенный бой, и я с обеспокоенностью подумал о Константине Макарченкове — жив ли?
Бригады 2-го гвардейского танкового корпуса, опережая стрелковые дивизии армии, разгромили танковую группу противника и овладели Вальтеркеменом. Таким образом, железная и шоссейная дороги на участке Гумбиннен [327] — Гольдап оказались перерезанными. Наших тацинцев активно поддерживали штурмовики дивизии С. Д. Пруткова.
Во время одного из боевых вылетов шестерку «ильюшиных» сопровождала пара летчиков 86-го гвардейского истребительного полка. Над целью, километрах в трех юго-восточнее Гумбиннена, когда «илы» производили уже третий заход для атаки, ведущий пары майор А. Н. Деркач заметил трех «фокке-вульфов» с бомбами. Майор боевым разворотом зашел в хвост одному из них и с короткой дистанции сбил его. При этом наш летчик сам был атакован двумя истребителями ФВ-190, которые свалились на него из облаков. Майор, умело используя облачность, оторвался от «фоккеров» и поспешил к группе Ил-2, которых прикрывал его ведомый младший лейтенант В. П. Бойко. Он увидел одновременно и «горбатых», и четырех ФВ-190, которые шли на них в атаку. Деркач увеличил скорость и пошел на четверку «фоккеров» в лобовую атаку. Этим энергичным и неожиданным маневром он сорвал атаку противника, чем моментально воспользовался Бойко, который зашел в хвост одному из «фокке-вульфов» и после недолгого преследования сбил его. Деркача, оставшегося ненадолго в одиночестве, атаковало сразу пять вражеских истребителей, которые тоже выскочили из облаков. Но наш летчик вовремя заметил опасность и занял выгодную позицию. В то же время он не упускал из виду Ил-2, которые продолжали работать по целям. Вскоре ведомый занял свое место, и гитлеровцы не рискнули больше атаковать нашу пару. Вся группа без потерь вернулась на свой аэродром.
Успех 2-го гвардейского танкового и 16-го гвардейского стрелкового корпусов создал предпосылки для более глубокого обхода сил врага в районе опорного узла Шталлупенен. Этот маневр открывал перспективы для быстрого овладения Гумбинненом. Части 11-й гвардейской армии устремились в обход Шталлупенена. Воздушная разведка донесла, что из района Кенигсберга в направлении на Гумбиннен выдвигаются две танковые колонны — по 80–100 танков в каждой.