Противник принимал срочные меры. Танки также были обнаружены в лесу восточнее Инстербурга. Сколько их там было сосредоточено — установить не удалось. Во всяком случае, просматривалось не менее 40–50 машин.
С вражескими танками происходили загадочные явления. [328] Они росли как грибы после дождя. Воздушной разведкой 21 октября было отмечено выдвижение в восточном направлении по разным дорогам более двухсот танков. Это не считая группировки, сосредоточенной в лесах западнее Гумбиннена и в районе Инстербурга. В общем перед началом операции состав сил восточно-прусской группировки всеми видами разведки был определен довольно точно. Танков и самоходных орудий у противника было немало, а кроме того, в течение пяти дней боев их количество возросло за счет частей, переброшенных с других направлений. Это мы тоже знали. Но ведь противник и потерял машин немало! Пять дней кряду наша артиллерия, штурмовая и бомбардировочная авиация наносили удары по немецкой 4-й танковой армии и прибывшим подкреплениям, которые, казалось бы, могли лишь восполнить потери, да и то не в полной мере. А выходило бог знает что: по данным воздушной разведки к концу дня 21 октября получалось, что в сторону фронта с разных направлений противник подтягивает уже от 650 до 800 танков, а по некоторым прикидкам — даже до 900. Создавалось впечатление, будто в распоряжении гитлеровцев было 2–3 танковые дивизии, о которых мы и понятия не имели. Откуда? Между тем в составе подвижной группы фронта — 2-го гвардейского танкового корпуса — перед началом наступления было примерно 200 танков. Само собой разумеется, что данные воздушной разведки обеспокоили командование фронта.
В этот же день 21 октября ведущие двух наших пар — старшие лейтенанты Д. П. Моцаков и Ф. Т. Бутурлин — при возвращении с воздушной разведки отметили одну и ту же особенность: оба видели районы сосредоточения танков, оба видели колонны, но ни тот ни другой не нашел нигде гусеничных следов. Об этом наблюдении немедленно было доложено в штаб армии, а оттуда — в штаб фронта. Сразу последовала команда штурмовикам и истребителям, действуя мелкими группами, огнем, бомбами и реактивными снарядами проверить эти данные. Вскоре выяснилось, что в одном из указанных районов «скоплением танков» оказались макеты заводского изготовления на обыкновенных грузовиках. Вечером 21 октября штабу 11-й гвардейской армии стало известно, что воздушная разведка обнаружила на одной из лесных опушек большую группу замаскированных «тигров». Об этом сообщили артиллеристам. Те сделали несколько пристрелочных выстрелов и прекратили огонь. [329]
«Тигры» никак не отреагировали даже на прямые попадания. Выслали вперед разведчиков-наблюдателей. Они подтвердили, что замаскированные «тигры» стоят в кустарнике как на параде. В бинокль хорошо были видны даже швы от электросварки. Неужели тоже макеты? Дали выстрел, который прошил танк насквозь. И тут же услышали голос разведчика: «Довольно! «Тигры» — жестяные».
Конечно, не от хорошей жизни занялись гитлеровцы массовым производством макетов. Однако с военной точки зрения такие меры по дезинформации нашего командования в момент наступления могли бы сыграть свою роль, если бы она была принята во внимание. Не раскрой мы вовремя этот обман — пришлось бы пересматривать наши возможности, а там недалеко и до приказа перейти к обороне. На мой взгляд, этот эпизод очень поучителен и заслуживает внимания.
Ночью 21 октября, продолжая движение к западу, 25-я танковая бригада 2-го гвардейского танкового корпуса вышла к реке Ангерапп в районе Неммерсдорфа. Это уже юго-западнее Гумбиннена.
Стоял густой туман. Гитлеровцы никак не ожидали здесь появления советских танков, в обстановке разобрались не сразу, и бригада успела без помех форсировать реку. Как выяснилось с рассветом следующего дня, она вышла прямо на немецкие позиции в центре сильно укрепленного района. Здесь у противника было более 150 танков, из которых большую часть составляли «тигры» и «пантеры». Разгорелся ожесточенный танковый бой. Только большой боевой опыт войны, мастерство наших танкистов, их умение разобраться в сложной обстановке, а также эффективная поддержка 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии позволили успешно отразить танковые удары гитлеровцев с большими для них потерями.
Ожесточенное сопротивление врага сказалось на темпах наступления наших войск. В целом за шесть дней 11-я гвардейская армия продвинулась на 52 километра и теперь находилась на подступах к Гумбиннену и Даркемену правым флангом и в десяти километрах от Гольдапа левым. Общая обстановка осложнялась тем, что на стыке между 11-й гвардейской и 5-й армиями уже образовался солидный разрыв. Перед 5-й армией генерала Н. И. Крылова оборона противника оказалась прочнее, поэтому она вела ожесточенные бои, не позволяя противнику снимать силы с этого направления, но продвижение [330] тут было минимальным. Между тем 11-я гвардейская, как уже знает читатель, пробилась вперед местами на 50 километров, бригады 2-го гвардейского танкового корпуса, действовавшие перед ее боевыми порядками, уже обошли Гумбиннен с юго-запада. Эта ситуация грозила гитлеровцам самыми тяжелыми последствиями, поэтому севернее Гумбиннена они сосредоточили крупные резервы. Их намерения были ясны: нанести с севера Удар большими силами в образовавшийся разрыв между частями 11-й гвардейской и 5-й армий, выйти в тылы наступающих дивизий 11-й, с тем чтобы ее отрезать. В этой обстановке командующий 3-м Белорусским фронтом И. Д. Черняховский ввел в бой свой резерв — 28-ю армию, которая была развернута на северо-запад и на север и закрыла разрыв между 11-й гвардейской и 5-й армиями. Линия фронта приняла очертания большого зигзага. Отражая удары вражеских частей, переброшенных с северо-западного направления, 28-я армия обеспечила левому крылу фронта возможность продолжать продвижение вперед, но усилить натиск наступающей группировки уже не могла. Таким образом, дальнейший успех борьбы целиком зависел от действий 11-й гвардейской армии и 2-го гвардейского танкового корпуса: свой резерв — 28-ю армию — командующий фронтом использовал для ликвидации угрозы с фланга.
К середине 22 октября обстановка в полосе 11-й гвардейской армии резко осложнилась. Основные силы объединения к тому времени находились на рубеже реки Роминте. 2-й гвардейский танковый корпус действовал западнее, за рекой, в районе южнее Гумбиннена между реками Роминте и Ангерапп. Гитлеровцы сосредоточили две крупные фланговые группировки с большим количеством танков и ударили по сходящимся направлениям с севера и с юга вдоль реки Роминте. Цель удара — отрезать наш танковый корпус и некоторые части 11-й гвардейской от основных сил армии. Наземную обстановку дополнительно осложняли настойчивые атаки частей 26-го немецкого армейского корпуса с рубежа севернее Шталлупенена, проводимые при поддержке танков и самоходок. Появились, немецкие бомбардировщики, которые группами по две-три девятки беспрерывно сменялись над нашими позициями. Эти налеты обошлись гитлеровцам в добрый десяток сбитых машин: истребители воздушной армии дали врагу над полем боя жестокий отпор. Но на земле обстановка оставалась трудной. [331]
Фланговая группировка противника, наступавшая вдоль реки Роминте с севера на юг, вернула ряд населенных пунктов и продолжала двигаться на Вальтеркемен. Ей удалось смять оборону на некоторых участках 84-й гвардейской стрелковой дивизии (командир генерал-майор Г. Б. Петерс) и оттеснить два ее полка на восточный берег реки Роминте. В этой непростой обстановке на КП 11-й гвардейской армии все равно преобладала спокойная, деловая атмосфера, которая исходила прежде всего от командующего армией генерал-полковника К. Н. Галицкого и его ближайших помощников. Быстро, трезво и хладнокровно оценивались действия и реальные возможности врага, принимались точные и своевременные решения. Чем сложнее была ситуация, тем собраннее и спокойнее шла работа на командном пункте, тем больше было обоснованных решений и выводов. Именно в такой обстановке командующий смело ввел в бой свой резерв — 83-ю гвардейскую стрелковую дивизию (командир генерал-майор А. Г. Маслов), развернув ее для обороны Вальтеркемена с севера и с юга. Эта мера (что вскоре стало очевидным) в конечном счете сорвала попытку гитлеровцев отрезать наши войска за рекой Роминте. Занять Вальтеркемен немцам не удалось — их остановили гвардейцы 83-й дивизии. В этой обострившейся ситуации, связанной с попытками фашистов отрезать нашу подвижную группу за рекой Роминте, удержание Вальтеркемена было кульминационным моментом. С уверенностью могу сказать, что без поддержки почти всей 1-й воздушной армии гвардейцы здесь вряд ли бы устояли. Контрудар противник организовал умело и нанес его крупными силами. С моего командного пункта, расположенного недалеко от КП командующего 11-й гвардейской армией, хорошо наблюдалась работа нашей авиации. Летчики вынуждены были действовать в непосредственной близости от боевых порядков частей 11-й гвардейской армии. Надо было наносить удары по гитлеровцам с ювелирной точностью, чтобы не пострадали от них свои войска. Как всегда, отличились штурмовики Героя Советского Союза полковника С. Д. Пруткова. Очень хорошо действовала и 311-я штурмовая авиадивизия. В трудный день 22 октября летчики 240-й сопровождали 186 самолетов Ил-2 и при этом провели шесть воздушных боев. В одном из них старший лейтенант Д. П. Моцаков сбил Ме-109.