– А где можно увидеть твои картины? – я хотел переменить тему, похвалить её мазню и на этом откланяться.
– В Третьяковской галерее, – не моргнув глазом выдала она, и я слегка опешил. – В новой. В разделе «Современная живопись».
– Я посмотрю, схожу, ну, то есть увижу.
– Не утруждай себя, – лёгкий взмах руки словно подарил мне индульгенцию. – Ничего такого гениального, чтобы ты тратил своё время.
В её кармане требовательно пиликнул телефон, ещё раз. Катя быстро извлекла аппарат, бросила внимательный взгляд на экран, и стало понятно, что рандеву окончено.
– Что ж, я была рада тебя увидеть, Вадим. В любом случае.
– Я тоже.
– Меня уже ждут, – обеспокоенный взгляд улетел вглубь платформы поверх моего плеча. – Будь здоров и счастлив.
– Ты тоже.
Катя взяла пакет с коробкой, искренне и тепло улыбнулась и пошла прочь, цокая каблуками по отполированному камню. И вот странное дело – я всю дорогу хотел уйти и освободиться от её власти, а сейчас потянулся следом.
Руки сами вынули телефон из кармана и отыскали выставку Екатерины Громовой. Я ошарашенно уставился на чудесные лёгкие картины с летними пейзажами и морскими видами, нарисованные удивительно точно и с завидным мастерством. Возле одной из картин стояла сама художница, рядом с ней находились пожилая женщина и маленький мальчик. Катину мать я узнал сразу, несмотря на влияние возраста. А мальчик показался мне удивительно знакомым…
С хрустом в шее я вскинул голову и уставился на Катю, уходящую от меня к любимому человеку.
Подарок для мальчика. Если сегодня у него день рождения… То его должны были зачать в январе… Когда же я бросил её беременную?! Когда?! В мае, сразу после майских праздников. И она была на четвёртом месяце!
– Катя! – закричал я во весь голос.
Она удивлённо оглянулась, продолжая переставлять ноги.
– Это мой сын?!
Теперь ей всё же пришлось остановиться. Мы смотрели друг на друга, и нас разделяла платформа, по которой сновали люди.
– Ты бросил меня беременную. Ты отказался от нас, Вадим. Ты сделал свой выбор, – громко сказала она, хмурясь.
– Это мой сын, – тупо повторил я.
Она отрицательно помотала головой и сжала губы.
– Тебе нет места в нашей жизни. Не пытайся с ним встретиться. Ты нам не нужен.
Из-за дальней колонны показалась пожилая женщина в ярком пуховике. За руку она вела красивого мальчика. Увидев Катю, они оба обрадовались и заулыбались. Потом взгляд Катиной мамы переместился на меня, и она резко остановилась, переменившись в лице и дёрнув мальчика назад. Теперь все трое смотрели на меня, с разным выражением лица и с разным отношением.
– Прощай, Вадим, – твёрдо сказала Катя, ставя чугунную несдвигаемую точку.
Развернувшись, она торопливо направилась к любимым людям, всей спиной запрещая мне приближаться и вмешиваться в жизнь ребёнка, от которого я отказался. Нагнувшись, она быстро чмокнула его в щёку, взяла за руку, и они пошли к выходу в город.
Ещё несколько секунд я смотрел им вслед, пока они не растаяли в плотной толпе.
И тогда я сполна ощутил невыносимое одиночество, навалившееся многотонной тушей и желающее убить меня за все прегрешения и ошибки.
Поезд подъехал к платформе и остановился. Чувствуя себя словно в бредовом сне, я шагнул в раскрытые двери и поехал домой – в огромную пустую квартиру – итог решений и поступков.