— На переговорах обе стороны лукавят — завышенные обещания, обманы, попытка дискредитации. Но важно, что переговоры начались, потому что до недавнего времени площади были неструктурированной толпой, а сейчас есть Лига избирателей, круглые столы…
— Но у оппозиции нет харизматичного лидера. Какая тут революция!
— Я был в Египте и беседовал с представителями «Братьев-мусульман». У них тоже не было лидера, только тысячи недовольных, но этого хватило.
У «болота» есть локальные лидеры и групповой лидер — трибуна митинга. Как только ситуация накалится, внутри этой группы кто-то станет вожаком. И не забывайте: у революции есть спонсоры — политические, финансовые или информационные.
— Но протестующие не раз говорили о том, что они против революций…
— Люди на площадях Москвы в августе 1991-го тоже не хотели революции и не лезли в политику. Мальчики, которые оказались под танковыми гусеницами, убежден, не думали, что могут погибнуть, и ходили с гвоздиками в петлице. Ксения Собчак разве хочет революции? Но когда 30-тысячная толпа начинает двигаться в хорошем темпе по улицам Москвы, а на ее пути возникает ОМОН, она его атакует.
— Но и власть организует митинги, шествия. Тоже, получается, раскачивает лодку?
— Власть должна себя защищать. Хотя самой эффективной защитой была бы немедленная трансформация власти. А вместо этого — одни политтехнологии.
— Те люди, что ходят на Болотную, они провоцируют власть?
— Они ничего не делают, чтобы развязать гражданскую войну! Это самые мирные люди, святые. Разве что говорят, что выборы 4 декабря были фальшивые или «ни одного голоса Путину!». И загодя заявляют, что выборы 4 марта тоже фальшивые, хотя они тогда еще не состоялись. Потом обещают созвать учредительное собрание и поменять Конституцию — превратить Россию из президентской в парламентскую республику, создать временное правительство. Если бы я был Пиночетом, Сталиным или Обамой, я бы уже арестовал всех, кто призывает к перевороту.
— Ситуация как в феврале 1917 года, а можно ли избежать октября?
— Сейчас еще не февраль 17-го с полным распадом страны. Но все движется именно к нему. Или к августу 1991-го...
Светлана Сухова
С другой стороны
Михаил Веллер: «Пар стал уходить в свисток. Ближайшие года два после выборов будут спокойными»
Михаил Иосифович, будет ли нарастать раскол в обществе?
— С нашей традицией и нашим Центризбиркомом никто особо не рассчитывает на честность сверху. Если власть умная, она бы обеспечила себе выигрыш в два тура. Хотя гарантировать никто ничего не может — протестные настроения сильны: до 50 процентов тех, кто был на митингах за Путина, согласно неофициальным опросам, не были готовы за него голосовать.
— Путин — кандидат большинства?
— Раскол в умах произошел давно, да и политтехнологи доказывают, что хлеб не даром едят. Значительная часть населения убеждена: если не Путин, то кто? Никого иного им за 12 лет просто не позволили узнать. Они уверены, что его уход равносилен крушению страны, а несменяемость власти равносильна стабильности в государстве.
— Многие пеняют на политическую незрелость нынешней оппозиции...
— Умственная несостоятельность оппозиции заставляет меня скорбеть и изумляться. По логике вещей революционный порыв масс должен переходить в партийное строительство и программу действия. Это классика, изученная и описанная. Ничего этого не сделано. Я написал и опубликовал программу на сайте «Эха Москвы». Через 3 дня президент Медведев сообщил, что теперь регистрировать партии будет легче — это первый пункт из предложенных мной сорока четырех. И все. Зато начались распри между лидерами движения, мгновенно потеснили Алексея Навального, бывшего народным героем месяца два до этого. «Оп-позиция» оказалась достойна «По-зиции»: ее глупость симметрична гнусности власти.
— Может, дело в отсутствии у нас гражданского общества?
— Гражданское общество означает: люди решают свои вопросы без государства и имеют возможность указывать государству, что надо делать. Для этого не нужна зрелость, для этого нужны условия. Поэтому в августе 1991 года гражданское общество в России было, а в нулевые выяснилось, что его нет. Так что разговоры о том, что оно у нас не вызрело, — помесь глупости и лицемерия. Что же до лидеров, то без них никакое движение невозможно. Аморфная масса, самоорганизуясь, неизбежно структурируется, у нее оказывается авангард и арьергард. Отсутствие лидеров означает хаотичность толпы. Это недовольство по-русски: собрались, пошумели, на крыльцо вышел барин, рыкнул: «Ну чего?!!» — и молчание в ответ, разошлись по домам, а через два дня: «Чаво-чаво? А ничаво!»