...Душанбе. Раннее утро. Несмотря на недавнюю гражданскую войну, сегодня в городе уже не увидишь разбитых домов и полуразрушенных кварталов. Расположенная в Гиссарской долине, столица Таджикистана отличается какой-то особой красотой, в которой смешались и восточные арабески, и сталинско-брежневский ампир. Ну и, конечно, новостройки — куда же без них! «Это обмен опытом, — наш сопровождающий Аюб широким жестом показывает то, что было построено в Душанбе за последние годы. — Мы к вам приезжаем, приобретаем опыт и возводим современные дома». В одном из таких зданий, перестроенных, ранее располагался Научно-исследовательский институт сейсмологии, а теперь здесь управление по делам миграции. Пьем ароматный чай вместе с начальником управления международного сотрудничества таджикской миграционной службы Мансуром Ариповым. «У нас в стране избыток трудовых ресурсов, — без предисловий начал Арипов. — Ежегодно на рынке труда появляется от 80 до 150 тысяч человек. Трудоспособный возраст начинается с 15 лет. С одной стороны, очень хорошо, что рождаемость в два раза превышает смертность, а с другой — попробуйте всех обеспечить работой».
Правительство пытается создавать рабочие места в стране, но хлопкоробство и алюминиевая промышленность, которые еще как-то держатся на плаву, не в состоянии обеспечить работой всех желающих. В спальных районах множество кафешек, магазинчиков и салонов красоты. Говорят, что как только мигранты протоптали дорожку в Россию, в Душанбе как грибы после дождя начали вырастать банки, обменники, гостиницы, рестораны, ночные клубы. Но среднестатистический душанбинец в общем-то перебивается случайными заработками, таксует, колдует в гаражах с машинами. Те, кому повезло, работают на немногочисленных уцелевших предприятиях или протирают штаны в конторе.
...Из окна своего кабинета Арипов показывает на случайного прохожего: «Если его друг работает в России и получает зарплату в несколько раз больше, чем в Душанбе, а в среднем по стране зарплата составляет 400 сомони (около 100 долларов), то он бросает все и едет в Россию. А там другой уклад жизни, много соблазнов. Люди оказываются не подготовлены к такой перемене в своей жизни, а значит, не могут достойно представлять наше государство. Вот отсюда и появляются Джамшуты и Равшаны, а вместе с ними и обидное «гастарбайтер».
Недавно при миграционной службе решили открыть специальный имиджевый центр. В нем трудятся восемь человек из числа местных журналистов и студентов. «В Facebook у меня есть любимое сообщество под названием «Задолбало», — делится с нами один из них, — там люди пишут о том, что им надоело в жизни. И лично меня, например, задолбало, что граждан Таджикистана принимают за недоумков, за аборигенов с метлой в руках».
По признанию Арипова, это лишь первые попытки сломать сложившийся стереотип о таджиках как о неквалифицированной рабсиле. Стереотипы — вещь относительная. К примеру, столица Таджикистана славится особенной чистотой. Но вот что удивительно: если в России словосочетание «таджикский дворник» стало устойчивым и, ко всему прочему, носит четкую гендерную окраску, то в Душанбе улицы метут исключительно женщины. Брать в руки метлу мужчине считается здесь зазорным. Почему же у нас они не стесняются? Потому что у многих нет профессии и элементарного знания языка, а работе дворника эти недостатки почти не мешают. Однако местным мужикам в России с метлой все равно некомфортно. Собственно, миграционные власти двух стран запустили пилотный проект подготовки кадров как раз с целью «устранения дискомфорта». Но это еще и попытка перевести миграцию полностью в легальное русло. Обкатывают миграционные технологии на базе профессионально-технического училища № 66, где в настоящий момент подготовку проходят сто человек, желающих отправиться на трудовые гастроли.
ПТУ, или Помоги таджику уехать
...На пороге ничем не примечательного здания дежурный с повязкой на рукаве в знак уважения к гостям прикладывает правую ладонь к сердцу. Этот жест — проявление патологического гостеприимства, которое у таджиков в крови.
Местные острословы уже успели перевести на свой лад аббревиатуру ПТУ — помоги таджику уехать. Скорее всего, это словотворчество на совести тех, кто уже хорошо овладел русским языком. Таких, справедливости ради, сегодня в стране не так уж и много. Официальный язык — таджикский, а русский считается языком межнационального общения. Молодежь знает его только в рамках школьной программы, которая предполагает одно занятие в неделю, да и то по случаю.
— Для наших студентов предусмотрено расширенное изучение русского языка, — говорит о своих учениках директор ПТУ Раджабали Курбанов. — Если обычные студенты учат русский язык всего тридцать часов в год, то для отъездников выделили 212 часов, которые они должны освоить за пять месяцев, при этом предмет ведут опытные преподаватели со стажем работы в Российско-Таджикском (славянском) университете.