То ли до 2006 года текст освобождения не заслуживал, то ли не нашлось никого столь же убедительного, как Андрей Бабиков. А сколько произведений еще томится взаперти? Ведь кое-что было уничтожено автором на стадии черновиков, что-то отправлено в архивы, как «Наташа», что-то в последний момент возвращено из заточения и, по свидетельству сына писателя, получило название «Со дна жестянки».
По некоторым сведениям, в Германии готовится 24-томное издание Набокова, которое отнюдь не претендует на статус полного. Известная нам до сих пор набоковская проза (англо- и русскоязычная) — это, может быть, томов 10. Накинем еще том в расчете на набоковские лекции, еще один отведем на статьи о бабочках, один — на шахматные этюды и три-четыре — на письма. Все равно вопросы остаются. А в дальней перспективе, говорят, маячит набоковский 50-томник. И что войдет в него, предположить невозможно.
Словом, тайн вокруг Набокова хватает. Вообще-то издательский бизнес, имеющий дело с классиками, менее всего заинтересован в том, чтобы выпускать в свет все и сразу. Ведь понятно, что количество очередных находок равно в перспективе количеству новых изданий или чуть меньше. Есть, конечно, исследователи-набоковеды, которым реальная ситуация известна не хуже, чем издателям, но которые, скажем так, заняты своим сугубо научным делом. И что идет впереди, текстология или коммерческие резоны, еще большой вопрос.
Что же мы имеем сегодня? Отечественный аналог собрания рассказов, выпущенного в США в 1995 году под названием The Stories of Vladimir Nabokov. Характерно, что в этом названии нет слова «полный». Американский издатель оказался откровеннее российского? Расслабимся и доверимся руководящей длани редактора и составителя «ПСР» Андрея Бабикова, чьи примечания достойны всяческих похвал.
Что касается английской части тома, тактика переводчика Геннадия Барабтарло состоит в том, чтобы переводить языком, близким к языку русской прозы Набокова. Вообще-то стремление писать «как Набоков» на практике ведет к некоторой шаблонности, и текст выглядит немного механическим, но это не вина переводчика, а неизбежность. Попытка поставить любую другую задачу наверняка вызвала бы еще больше вопросов. Остается лишь делать при чтении поправку на первоначального адресата — англо-американского читателя.
Это вполне реально: ведь «ПСР» рассчитано на искушенных поклонников. К счастью, таких у нас еще много. Тестовая школьная система если и вытравит их, то лишь во втором-третьем поколениях.
Рядом с Болотной / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Рядом с Болотной
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
В Театре Маяковского поставили «Врага народа» Генрика Ибсена в версии Саши Денисовой
Сначала хотелось написать, что спектакль Театра Маяковского «Враг народа» оставляет двойственное впечатление. Очень, мол, важно, что с большой академической сцены, а не откуда-то из подвала, через рампу летят в зал филиппики в адрес власти, тупо и цинично обделывающей свои делишки, язвительные высказывания про особый путь — «терпеть и пить отравленную воду» — и реплики, не помню, в чьи уста вложенные, о зарождении гражданского общества. Хотя, наверное, это важно, в чьи именно — циников или романтиков. Просто от частого повторения они от ушей отскакивают. А потом подумалось, если театр честен в своем намерении говорить откровенно, и я не подозреваю его в конъюнктуре, к чему стыдливо оправдываться и лукавить в поисках достоинств, когда спектакль в первом акте скучен, а во втором даже раздражает.
Действие пьесы Ибсена перенесено в наши дни и наши края, но, как и у автора, разворачивается в маленьком курортном городе, благополучие которого целиком зависит от целебного источника, который Томас Стокман (Алексей Фатеев) когда-то открыл, указав дорогу к процветанию. Теперь он же хочет его закрыть, поняв, что вода в нем отравлена, так как городские власти в погоне за скорой прибылью не позаботились об очистных сооружениях. А у мэра фамилия тоже Стокман, только зовут его Петер (Игорь Костолевский). Братья — антиподы. Зачем персонажам оставлены норвежские имена, не знаю, но нам предлагается искать прототипов в сегодняшней реальности. Когда журналист-конформист из местной газеты говорит, что регулярно приносит на Болотную свои 74 килограмма, так и хочется ему ответить: «Я приношу туда даже больше, но мне не хочется слушать выступающих там — точно так же, как вас здесь». Плоскость текста, скольжение по поверхности десятки раз повторенных аргументов не искупают попытки режиссера Никиты Кобелева придать действию драматизм. Ни одного нового поворота мысли или чувства в отношении к персонажам. Трагическая и неисчерпаемая тема «враг народа» превращается в спектакле в куда менее увлекательную «враг власти». Все мучительные вопросы, которые нынче задает себе оппозиция, сама себя назвавшая креативным классом, театром не ставятся. Кому, собственно, адресован этот спектакль? Тем, кто ходит на митинги и шествия, все, о чем говорится со сцены, давно известно, и ощущение тупика здесь только усиливается. Те, кто считает их бессмысленными, импульса не получат, а лишь уверятся в своей правоте. Боюсь, и те и другие предпочтут покинуть зал в антракте, как это было даже на премьере.