История меня оправдает. Будут говорить: вот человек, не побоявшийся воевать со всем этим один. А я сначала был один — единомышленники позже появились.
— Но у грузин тоже были свои могилы и особняки в Абхазии, а вы были, с пером и ружьем, на стороне абхазов.
— В Абхазии я коротко, но был в 1992 году и успел понять, что там происходило. Была жуткая резня. Виновны, конечно, были обе стороны, хотя непосредственно агрессорами являлись грузины, вторгшиеся на абхазскую территорию на танках, автомобилях. Я увидел, какая была жуткая вражда между двумя народами, и понял, что они жить вместе после этой крови уже не будут. Точка. Разве что через века.
Абхазы никогда не были грузинами, хотя грузины там жили. Абхазию и Южную Осетию подарила Грузии советская власть — так же, как Крым Украине подарила. Конечно, я могу понять грузин, но эти народы не хотят жить с ними. Я был на этой войне, я это видел. Кстати, там я впервые увидел отряд Шамиля Басаева. Чеченцы стояли на дороге на Нижние Эшеры — все маленькие, в черных комбинезонах, но бойцы отличные были. Я несколько раз ездил в их расположение.
Я не работал для какой-то определенной газеты. Уже потом, когда привозил материал, пытался продать свои статьи. Во Франции я печатал первые репортажи в журнале «Революсьон», интеллектуальном органе компартии. Когда они отказались, стал давать репортажи в правые газеты. Я всегда смотрел на подобные вещи легко и свободно: считал, что я ответственен за свой материал, с первой буквы и до последней, а не за репутацию газеты.
— Как в России оказались?
— Меня стали раздражать всякие глупости, которые пороли тогдашние российские корифеи. Офтальмолог Федоров нес всякую пургу, Явлинский предлагал за пятьсот дней перестроить промышленность страны. Я все это читал, ужасался, думал: куда они катятся! Я же прочел во Франции много умных книг и знал, что перевод одного лишь военного завода в Западной Германии на мирные рельсы длился десять лет, и это стоило огромных денег.
Втянулся я во все это вначале как журналист. Начал писать для газеты «Известия», издававшейся тогда чуть ли не одиннадцатимиллионным тиражом, посылал статьи по почте. Практически мгновенно стал очень известен. Когда в 1992 году оказался в Сибири, то меня на улицах узнавали. Но с приходом в главные редакторы «Известий» либерала Голембиовского меня перестали там печатать, и я стал публиковаться в «Советской России».
В 1992 году в ЦДЛ прошел мой творческий вечер. В зале сидели Жириновский, Анпилов, в кулисе стоял Зюганов. Так весь вечер и простоял — наверное, не хотел, чтобы его заметили, но со сцены мне его было хорошо видно.
Окончательно я перебрался в Россию в 1994 году, а несколько лет до этого жил между Москвой, немного Парижем и Сербией.
— Почему вы, убежденный оппозиционер, ближе всех сошлись с Жириновским, снискавшим реноме «агента царской охранки»?
— Я с ним познакомился в феврале 1992 года. Пришел к нему сам — он интересовал меня, поскольку был политиком совершенно нового типа: умел говорить с народом просто и ясно, был нагл и радикален. Я пошел и познакомился с ним, о чем не жалею по сей день. Но наши дороги примерно через год с лишним разошлись, поскольку он так или иначе пошел в услужение к власти, думая, видимо, что по пути он эту власть обманет.
История же про связь Жириновского с КГБ в действительности выглядит следующим образом. Он создал Либерально-демократическую партию в 1990 году. Позже я умудрился побывать в издательстве «Мир», мне показали крошечную комнатку, где вдвоем сидели будущие основатели ЛДПР, Жириновский и Жебровский — интеллигентный, прекрасно образованный человек, но без харизмы. Оба были сотрудниками этого заштатного издательства, покупавшего у иностранных издательств какую-то вшивую коммунистическую литературу.
Помню, издательство располагалось в красно-коричневом здании за Рижским вокзалом, напротив стояли мусорные баки, возле них бегали бродячие собаки. Там они и основали свою партию, в которой долго никого не было. Пару лет сидели — ничего, и вдруг — свободные выборы! Кончалась перестройка, Ельцин воевал с Горбачевым, срочно потребовались такие выборы. Оглянулись по сторонам: никого, кроме КПСС, нет, позвали Жириновского — как статиста, и КГБ дал зеленый свет его «ха-ха-ха партии».
Жириновского отряхнули от пыли и представили народу, никак не ожидая, что он отхватит на выборах 7,8 процента. Его никто не знал, но он всем понравился, потому что стал говорить с людьми простым языком — как такой скандалист в очередях, который хочет прорваться первым. Мне это тоже очень понравилось.