И потому к факту второй беременности уже отнеслась гораздо спокойнее. Понимала, что нужно физиологически время выдержать после рождения ребенка, отказаться от малого ради большого, любой форсаж в физической подготовке может обернуться неприятностями, к тому же застарелая травма ахилла давала о себе знать. Но ни на минуту не забывала, что главное событие, которое ждет меня, — это Олимпиада в Лондоне.
— Пять олимпийских медалей у вас уже есть. Какой медальный план себе наметили?
— Шесть — число не очень, а семь — в самый раз (смеется).
— Сглазить не боитесь?
— Я сразу вспоминаю Игры в Сиднее в 2000-м, когда была абсолютно уверена в том, что покажу отличный результат и что никакое стечение обстоятельств не помешает мне занять первое место. Не вложила все силы в первую попытку, а после нее словно в насмешку над моей самоуверенностью пошел дождь, и я стала второй. Думаю, что за это была наказана и в Пекине, где завоевала два «серебра», причем в одной из дисциплин уступила всего сантиметр бразильянке. Но восприняла это как данность, без обид на саму себя или на кого бы то ни было. С тех пор четко усвоила: просто так, на халяву, никогда ничего не дается. Ведь мы боремся не со своими соперниками, а со своими возможностями. И угрызений совести ты по поводу проигрыша не испытываешь только тогда, когда твердо знаешь, что выложился на все сто. Поэтому сейчас уже не берусь утверждать, что приеду и всех порву. Разве только для того, чтобы противника психологически запугать.
— Ну и подчиненных подбодрить личным примером. Как-никак вы при исполнении — четвертый год находитесь на посту вице-президента Федерации легкой атлетики. Какие вопросы курируете?
— Моя деятельность в федерации больше напоминает общественную нагрузку. Все основные направления уже были заняты до моего прихода — кто за работу с ветеранами отвечал, кто за связь с регионами, кто за международную деятельность. Но никто не отвечал за такую, казалось бы, очевидную и нужную вещь, как связь с атлетами. Толком никто не знал ни чем они живут, ни чем дышат. Не было прямого коннекта. С моим приходом появилась комиссия атлетов, 10 человек представляют разные виды и делятся со мной насущными проблемами, которые и стараемся решать. Например, все спортсмены должны проходить углубленное медицинское обследование, информация об их здоровье в свою очередь должна носить конфиденциальный характер. А у нас получается, что и тренер, и старший тренер, и чуть ли не вся сборная знает, кто и чем болеет. Вынесли обсуждение этой проблемы на президиум федерации, и ситуация изменилась.
С отбором на Олимпийские игры тоже была проблема. Существовавшая система не имела четкости, решения менялись по усмотрению начальников, которые сами очень часто чередовались. К примеру, в 1996 году шестовик Максим Тарасов, завоевавший медаль на Играх 1992 года, не прошел отбор. В результате вместо Максима на Олимпиаду взяли другого спортсмена, который через месяц уехал в Австралию и принял там гражданство. С учетом таких фактов специально к лондонской Олимпиаде мы разработали положение о принципах отбора, в котором все прописано предельно конкретно. Раньше отбор шел по системе «два плюс один»: на Игры едут двое, которые заняли на чемпионате России первое и второе места при условии выполнения определенного норматива, а третий отбирается по решению тренерского совета — может поехать и занявший пятое место. Теперь сделали так, чтобы ехали первые двое, а третий — по решению тренерского совета, но с условием: он должен быть несомненным лидером сезона либо действующим чемпионом мира. На прошедшем в начале июля предолимпийском чемпионате России команда формировалась уже по этим принципам.
— Как спортивный функционер раскройте секрет: как вообще намечается медальный план? Приходят, например, и говорят: «Лебедева, с тебя две медали»?
— Медальный план составляется примерно за три недели. Берутся лучшие результаты сезона с чемпионата России и сравниваются с мировыми результатами. Если десять национальных результатов входят в первую мировую двадцатку, то ровно пополам делится — значит, примерно на пять золотых медалей можем рассчитывать. Погрешность тоже учитывается. Поэтому планируют всегда меньше.
— Дух и атмосфера Олимпиады — это действительно нечто витающее в воздухе или просто высокопарные слова?
— Олимпийский адреналин не сравним ни с чем, все время находишься на каком-то подъеме, вроде ты и спокоен, но в любую секунду готов вспыхнуть как спичка. Внутри все натянуто, но надо умудриться выстрелить на соревновании. Интересно, что для меня Олимпиады даже в запахах отличаются. В Сиднее я запомнила специфический запах какого-то неизвестного мне растения. Через несколько лет тренировалась на Канарах и во время пробежки вдруг уловила этот аромат, и организм, вспомнив знакомые нотки, мгновенно среагировал — пошел адреналин. Я еще подумала: вот здорово, если бы можно было вспомнить этот запах, запах победы, где-нибудь на соревнованиях. В Афинах, где были сухость и жара, запомнился другой запах — песка. А о пекинской Олимпиаде остался в памяти специфический запах ДСП — все вокруг было новое, только отстроенное... Слышала, что наш прославленный четырехкратный олимпийский чемпион конькобежец Гришин на Играх в Гренобле купил пятилитровую банку местного воздуха. И говорил всем, что, когда состарится, откроет и будет вспоминать олимпийские ощущения. Мне нравится эта идея.