Несчастнее всех
Психологи говорят: чтобы нащупать ту скрытую пружину, которая вытолкнула Сергея на тропу войны, надо досконально изучить даже не его школьное окружение, а ту семью, где рос мальчик, ее ценности и нравственные установки. Посудите сами: парень не принадлежал ни к золотой молодежи, которой все — айфоны, игровые приставки, «гуччи-прада», а потом и кресла в советах директоров крупных компаний — само падает в руки. Не принадлежал он и к гопникам, для которых линия горизонта — это пивасик, качалка, футбол и в конечном итоге своя палатка на каком-нибудь строительном рынке. Сергей Г. — это классический российский средний класс, «селф-мейд», которому в жизни всего предстоит добиться самому, но под строгим приглядом близких. Для пятнадцати лет это невероятный эмоциональный груз, страшная ответственность, превращающая тинейджера в пятнадцатилетнего старичка. И все это на фоне медиареволюции, обрушившей на современного ребенка такой информационный поток, что он просто не успевает отделять добро от зла, зерна от плевел. «В то время, за которое подросток 70-х успевал осилить и осмыслить роман Майн Рида или Фенимора Купера с их отрезанными головами и снятыми скальпами, современный подросток успевает поглотить гигабайты информации, практически не переварив ее. Не осмысленный им негатив откладывается в закоулках подсознания, словно жир и шлаки в организме», — сетует один из столичных педагогов. Плюс ко всему этому букету мы знаем про папу, подвизавшемуся в каких-то суперсекретных подразделениях, дедушку в погонах, культ оружия…
«Просматривается конкретный портрет: в семье явно царил культ власти, могущества, контроля, — комментирует известный психолог-консультант Ирина Якович. — Как правило, у властных, требовательных, директивных родителей растут достаточно адаптивные, податливые дети. И в подавляющем большинстве отцы не удовлетворены таким результатом — им нужен ребенок, характером похожий на них. А это в принципе невозможно. У властного отца ребенок не может быть властным, потому что в любом случае доминирует отец».
Один из всех
Почему в этой семье хранилось столько оружия? Наш собеседник предполагает, что людьми, слепленными из такого теста, как правило, управляет большая внутренняя тревога по поводу своей состоятельности и способности доминировать. Это стремление защищаться, но также и подавлять порождает в семьях своеобразный культ силы, провоцирующий напряжение в домашней среде. Психологи говорят: дом для подростка может стать убежищем от невзгод, а может — казармой. А если там имеется ружье, оно обязательно выстрелит. Как стреляет в армейской среде, где возникают неуставные взаимоотношения. И не просто в потолок, а в кого-то. «Вина родителей в том, что они хранили оружие дома, — считает Ирина Якович. — Окружающие предметы навязывают людям «полевое поведение», заставляют пользоваться собой». Очевидно, что ребенок испытывал колоссальную психологическую нагрузку и давление взрослых: много занятий, причем он везде должен быть лучшим. Но далеко не каждый может выдержать такую степень долженствования. Парень мог выстрелить в кого угодно — в себя, в отца. Взведенный курок стал для него единственным способом разрядить невыносимую обстановку. Он не знал, как сделать это иначе, — и разрядил ружье в несчастного учителя географии и двоих подоспевших полицейских…
В таких случаях ответственность за случившееся лежит не на школе, а на родителях. Слишком много надежд возлагалось на молодого человека, слишком многие в этой жизни на него делали ставку. Он должен был стать не простым, а выдающимся. И эта необходимость сломала его… «Я категорически против того, чтобы родители, у которых не получилось что-то в жизни, добивались реализации своих мечтаний в детях. Делая таким образом из них великих музыкантов, математиков, они губят душу ребенка. Что-то в нем ломается, и он живет не своей жизнью», — говорит Ирина Якович.
Известен классический синдром отличника, когда подросток, просто получив четверку, лезет в петлю. Видимо, когда парень понял, что у него не будет золотой медали, что он не оправдает ожиданий семьи, он перестал себя контролировать. И попытался устранить причину своей несостоятельности. Убивая учителя, он убивал себя. Он так и говорил одноклассникам: «Мне все равно, кто умрет». Культ ненормальной конкуренции невыносим для ребенка. А внушают ему эту чудовищную тревогу и неуверенность в первую очередь в семье. «Дети еще в школу не пошли, а половина из них уже испытывает состояние стресса. А в седьмом-восьмом классе — просто уже перманентный невроз. В советское время тоже, конечно, родители добивались от детей хорошей учебы, но ценой вопроса не были жизнь и здоровье», — сетует психолог.
Самое ужасное, что трагедия, произошедшая в московской школе, — это вовсе не аномалия. Это скорее синдром, устоявшаяся ситуация. Таких задавленных непомерными родительскими ожиданиями ребят в наших школах пруд пруди. И неравнодушный к своей профессии педагог или школьный психолог вычислит их на раз-два-три. Исключительность рассматриваемого нами случая в том, что в руки подростка попал самый мощный инструмент для разрядки стресса — два ствола и горсть боевых патронов. А кто возьмется пересчитать всех Сергеев Г. в спецклассах престижных московских школ?
За туманом / Общество и наука / Телеграф
За туманом
/ Общество и наука / Телеграф
«Мы прощаемся с Москвой, перед нами путь большой...» Что-то подсказывает, что сотрудники госконтор, приговоренных к дальневосточной ссылке, будут покидать столицу в более минорном настроении, нежели герои послевоенной комедии «Поезд идет на Восток». А финал песни кому-то сегодня и вовсе покажется издевательством: «Знаю, верному сердцу десять тысяч километров — пустяки». Увы, перевелись в стране романтики, никто нынче не желает ехать «за туманом». Отсутствие добровольцев и вынудило премьера дать поручение «проработать вопрос о переносе на Дальний Восток офисов ряда крупных компаний с госучастием и некоторых федеральных органов исполнительной власти». Данная формулировка — пересказ итогов правительственного совещания полпредом президента в Дальневосточном округе из уст Юрия Трутнева. На «проработку вопроса» дан месяц. То есть уже в марте станет известно, кому из чиновников и госбизнесменов предстоят чемодан, вокзал и — «за туманом». Правда, этот самый туман густой пеленой покрывает сенсацию. Стенограмма «дальневосточного» заседания на сайте правительства отсутствует. И точно не по причине своей малозначимости. Ход рутиннейшего совещания «об итогах развития сельского хозяйства» дан во всей полноте.
Единственное объяснение — неуверенность авторов инициативы в результатах «проработки». Не иначе, учтен опыт предыдущей попытки выселить федеральную власть за МКАД: проект остался на бумаге. За одним исключением — Минвостокразвития, штаб-квартира которого находится в Хабаровске. И вот, похоже, решено попытаться расширить этот заМКАДный плацдарм. Но логику идеи понять сложно. Если она состоит в том, что лишь географическая близость руководящих инстанций способна приподнять депрессивную целину, то переезжать надо всей столицей. Но источник информации, Юрий Трутнев, «ничего подобного не слышал». Речь идет о нескольких конторах, чьи зоны ответственности находятся в значительной степени на Дальнем Востоке. К примеру, о Росрыболовстве. Трудно сказать, как его переезд, например, в Магадан скажется на уловах. Но факт: максимально дальний «заброс» отдельных ведомств хотя бы отчасти компенсирует непереезд всей столицы. И Дальним Востоком ограничиваться не стоит — неподнятой целины у нас хватает.