2. На обвинения Антипатр ответил тем, что сбросил одежды и показал многочисленные шрамы на теле. При этом он заявил, что его преданность Цезарю не нуждается в словесных доказательствах: хотя сам он не произносит ни слова, все его тело громко кричит о ней. Бесстыдство Антигона, сказал он, выходит за пределы вероятного: сын врага Рима, сам бежавший от Рима, он унаследовал от своего отца страсть к мятежам и переворотам. И этот человек имеет дерзость обвинять других перед правителем Рима и пытается нажиться за чужой счет, тогда как ему еще посчастливилось, что он остался в живых! И теперь он домогается власти не столько из-за нужды в ней, но чтобы, явившись, взбунтовать евреев и таким образом укусить руку, которая его вскормила.
3. Выслушав обоих, Цезарь объявил, что Гиркан более подходит для должности первосвященника, а Антипатру предложил самому выбрать себе должность. Антипатр же предоставил это на усмотрение того, кто даровал ему эту честь. Он получил от Цезаря верховные полномочия над всей Иудеей с правом восстановить разрушенные стены города. Запись об этой чести была выбита по приказанию Цезаря на Капитолии, чтобы служить памятью как его собственной справедливости, так и блестящих заслуг Антипатра.
4. Проводив Цезаря на его пути из Сирии, Антипатр возвратился в Иудею. Там он приступил к восстановлению разрушенной Помпеем стены города, одновременно продолжая подавлять беспорядки в различных частях страны. В каждом случае он прибегал как к угрозам, так и к увещеваниям: он говорил, что если евреи поддержат Гиркана, то они будут вести жизнь в процветании и покое, наслаждаясь как своим частным имуществом, так и общим миром; однако если их соблазнят зыбкие надежды тех, кто ради личной выгоды жаждет переворота, они найдут в нем не защитника, но господина, в Гиркане — не царя, но самодержавного владыку, в Цезаре и римлянах — не друзей и покровителей, но врагов, ибо те не останутся безучастными наблюдателями того, как евреи изгоняют от власти назначенных ими людей. Ведя подобные беседы, Антипатр в то же время наводил в стране порядок по собственному усмотрению, хорошо зная, что Гиркан слишком вял и безволен, чтобы быть настоящим царем. Своего старшего сына Фацаэля он назначил наместником Иерусалима и области; второго сына, Ирода, с такими же полномочиями направил в Галилею, хотя тот и был еще очень молод.
5. Деятельный от природы Ирод очень скоро нашел применение своим склонностям. Именно: обнаружив, что главарь шайки разбойников Хизкия вместе со своими людьми опустошает прилегающие к Сирии области, он захватил и казнил и его самого, и многих из его людей. За это он снискал благодарность сирийцев и был прославляем во всех городах и селениях: ведь не кто иной, как он, возвратил им мир и имущество. Вследствие этого он стал известен Сексту Цезарю, родственнику Цезаря Великого и наместнику Сирии. Кроме того, его слава пробудила дух дружеского соперничества в его брате Фацаэле: тот постепенно укрепил свое положение в Иерусалиме и благодаря своему характеру поддерживал в городе спокойствие, не злоупотребляя при этом безрассудно своей властью. По этой причине Антипатр почитался в народе, как если бы он был царем, и все воздавали ему почести как неоспоримому главе государства. Тем не менее его преданность и верность Гиркану остались непоколебленными.
6. Однако процветание неизбежно влечет за собой зависть, и Гиркан, хотя он и не показывал этого, был уязвлен в самое сердце славой обоих юношей. Более же всего его удручали успехи Ирода и непрерывный поток вестников, объявлявших об одной его победе за другой. Его горечь усугублялась злоречием многочисленных придворных, задетых умеренным образом жизни сыновей Антипатра: к этим троим, говорили они, незаконно перешло управление делами государства, в то время как он, Гиркан, полностью отстранен от дел и располагает только званием царя, но не царской властью. Доколе, спрашивали они, будет он столь неразумен, чтобы растить царей в ущерб себе самому? Ведь они уже не притворяются царскими наместниками, но превратились в неоспоримых глав государства и совершенно перестали считаться с ним, Гирканом; ведь Ирод казнил всех этих людей без всякого приказа, устного или письменного, с его стороны, преступив тем самым еврейский закон, и если он просто подданный, а не царь, он должен быть привлечен к суду и в присутствии царя оправдаться в нарушении отеческих законов, запрещающих предание казни без суда.