11. Возведя это множество построек в собственном царстве, он распространил свою щедрость и за его пределы. Городам Триполю, Дамаску и Птолемаиде он построил гимнасии, Библсу — стену, Бериту и Тиру — залы, колоннады, храмы и рынки, Сидону и Дамаску — театры, приморской Лаодикее — акведук, Ашкелону — бани, роскошные фонтаны, окруженные аркадами четырехугольные дворы, отличающиеся как размахом строительства, так и искусством отделки, и есть места, где он насадил леса и разбил сады. Многие города получили от него в подарок землю, как если бы они принадлежали его собственному царству, другие — как, например, Кос — он обеспечил доходами, позволяющими им круглый год содержать гимнасиарха, так чтобы эта должность никогда не пустовала. Всех нуждающихся он снабжал зерном. Родосу он неоднократно давал деньги на постройку кораблей, а когда там сгорел храм Аполлона, из собственных средств восстановил его, сделав еще более пышным, чем прежде. Что можно сказать о его дарах ликийцам и самосцам или о щедрости, с которой он удовлетворял нужды всех ионийских областей? А разве не полны приношениями Ирода даже Афины и Спарта, Никополь и мисийский Пергам? И разве он не вымостил на 20 стадиев полированным мрамором широкую улицу в сирийской Антиохии, до того избегаемую жителями из-за обилия на ней грязи, и разве не защитил ее от дождей колоннадой из конца в конец?
12. Могут возразить, что благодеяниями наслаждалась лишь небольшая часть каждого из облагодетельствованных им народов. Зато то, что он сделал для элейцев, было даром не только всей Греции, но и всему населенному миру, вплоть до самых отдаленных его частей, куда достигает слава Олимпийских игр. Ибо когда он увидел, как из-за недостатка средств игры приходят в упадок и как вместе с ними уходит последнее, что осталось от древней Эллады, он не только возглавил это четырехлетнее собрание, которое застал на своем пути в Рим, но и снабдил его средствами на будущее, достаточными для того, чтобы его участие в этом деле никогда не стерлось из памяти. Мы будем продолжать до бесконечности, если только возьмемся перечислять уплаченные им за других долги и налоги, как, например, в том случае, когда он освободил Фацаэлис, Баланею, а также киликийские городки от части лежавшего на них ежегодного налога. Вместе с тем ему приходилось отчасти сдерживать свою исключительную щедрость из страха возбудить к себе зависть или вызвать подозрения в том, что, делая для этих городов больше, чем их собственные правители, он руководствуется какими-то тайными замыслами.
13. Телесная сила Ирода равнялась силе его ума. Он всегда был первым в охоте, в первую очередь благодаря своему искусству верховой езды. Был случай, когда за один день он подстрелил 40 диких зверей — ведь Иудея изобилует кабанами, оленями и дикими ослами. И в борьбе не было ему равных; во время состязаний многие бывали поражены точностью, с какой он бросает дротик, и постоянством, с каким его стрелы находят цель. В придачу к телесным и умственным достоинствам он был еще и баловнем удачи: ведь на его долю выпало очень мало поражений, да и те, которые были, произошли не по его вине, но из-за опрометчивости его воинов или вследствие измены.
XXII
1. Однако за все это внешнее процветание судьба покарала его ужасными бедствиями в собственном доме. Источником всех его несчастий была страстно любимая им женщина. Ведь еще в начале царствования он развелся с женой, уроженкой Иерусалима по имени Дорида, на которой женился в бытность свою простым подданным, и вступил в брак с Мирьям, дочерью сына Аристобула Александра. Она-то и стала причиной раздоров в его доме, раздоров, которые возникли давно, но особенно обострились после его возвращения из Рима.
Прежде всего, ради своих детей от брака с Мирьям он изгнал из города рожденного Доридой сына Антипатра, позволив ему возвращаться лишь на время праздников. Затем он обвинил в заговоре и казнил деда своей жены Гиркана, когда тот возвратился из Парфии. Ведь Гиркан был взят в плен Барзафарном при парфянском вторжении в Сирию, однако впоследствии освобожден благодаря ходатайству сочувствовавших ему соплеменников по ту сторону Евфрата. И если бы только Гиркан внял их совету, не перешел бы через реку и не отдался в руки Ирода, то не погиб бы без всякой вины. Однако его искушал брак внучки с Иродом, и, полагаясь на этот брак и не будучи в состоянии противиться желанию вернуться на родину, он влекся навстречу собственной смерти. Он вызвал расправу Ирода не тем, что в действительности посягал на престол, но тем, что престол принадлежал ему по праву.