2. Обманутый Ирод постепенно приходил в ярость и с каждым днем выказывал все меньше расположения обоим юношам и все больше — Антипатру. Придворные следовали его примеру, одни по доброй воле, другие — по принуждению, как, например, Птолемей, которого Ирод ценил более всех своих друзей; так же поступали брат и сестра царя и вся его семья.
Антипатр превратился теперь в главного человека при дворе, однако еще более невыносимым для Александра было то, что такое же положение занимала теперь и Дорида, союзница сына во всех его кознях и жесточайшая из мачех, более всего ненавидевшая своих пасынков за то, что их мать происходила из царского рода. Вследствие всех этих событий все стали раболепствовать перед Антипатром в надежде извлечь из этого выгоду и одновременно отвернулись от Александра и его брата: к этому их поощрял приказ царя, запретившего знатнейшим из подданных поддерживать отношения с братьями. А ведь слово Ирода было законом не только в его собственном царстве, но и для его чужеземных друзей, так как только ему одному из всех царей Цезарь дал право требовать от другого государства выдачи своего бежавшего подданного.
Сначала оба юноши пребывали в полном неведении относительно возводимой на них клеветы и продолжали подавать для нее все новые и новые поводы, ведь отец ни разу не сделал им прямого выговора. Однако постепенно, по мере того как холодность его к ним возрастала и каждый незначительный повод становился для него источником раздражения, перед ними забрезжила истина. Антипатр настроил против братьев также и дядю Ферору и тетку Шломит, которой он постоянно льстил и с которой заигрывал таким образом, словно она была его женой. Неприязнь Шломит к племянникам усиливалась еще и из-за жены Александра Глафиры, кичившейся своей родословной и ведшей себя так, как если бы она была госпожой всех обитателей дворца: ведь ее предком по отцовской линии был Темен, а по материнской — Дарий Гистасп. Кроме того, Глафира постоянно насмехалась над низким происхождением сестры и жен Ирода, говоря, что все они были выбраны по внешности, но не по происхождению. Дело в том, что у Ирода было много жен, поскольку еврейский обычай допускает многоженство, и ко всем им он был горячо расположен. И теперь все эти женщины возненавидели Александра из-за надменной кичливости его жены.
3. И без того раздраженная оскорблениями Глафиры, Шломит к тому времени еще и окончательно рассорилась со своим зятем Аристобулом за то, что тот постоянно насмехался над женой за ее низкое происхождение и жаловался, что, в то время как его брат Александр взял в жены царевну, сам он женат на простой женщине. Жена Аристобула, рыдая, пересказала все это своей матери Шломит, добавив при этом, что Александр и Аристобул постоянно угрожают, когда они унаследуют царский престол, посадить матерей своих братьев за ткацкий станок вместе с рабынями, а самих братьев сделать деревенскими писцами, тем самым насмешливо намекая на их усердие в учебе. Шломит была не в состоянии удержаться и пересказала все это Ироду, а поскольку она обвиняла собственного зятя, то Ирод тут же поверил ее рассказу. Другое достигшее ушей Ирода злословие лишь подлило масла в огонь: ему донесли, что оба брата постоянно призывают и оплакивают мать, осыпая при этом отца проклятиями; и еще ему рассказали, что часто, когда он раздает новым женам остатки одежд Мирьям, ее сыновья угрожают им, что вместо царских одеяний они скоро облачатся в рубище.
4. Из-за этих рассказов Ирод стал испытывать страх перед необузданным нравом братьев, однако все еще надеялся, что их пороки могут быть исправлены. Потому перед своей поездкой в Рим он призвал обоих братьев к себе и сначала, как царь, кратко пригрозил им, а затем, как отец, стал их долго увещевать, убеждая любить своих братьев и обещая простить им прошлые провинности при условии, что в будущем они станут вести себя лучше. В ответ братья полностью отрицали выдвинутые против них обвинения, объявив, что они не имеют под собой никаких оснований, и заверили отца, что правдивость их утверждений будет доказана на деле. В то же время они попросили отца положить конец сплетням и меньше прислушиваться к ним, ибо (так сказали они), пока есть кто-то, кто верит всему этому, распространяемой о них лжи не будет конца.
5. Как отец, Ирод был быстро убежден их словами, так что на этот раз они избегли нависшей над ними опасности. Однако теперь, когда им стало известно о враждебном отношении Шломит и ее брата Фероры, их тревога за будущее усилилась. В самом деле, эти двое были опасными врагами, в особенности же Ферора, разделявший с Иродом все знаки царского достоинства, кроме самого венца. Его личный доход составлял 100 талантов, а также ему принадлежали доходы со всего Заиорданья: это был дар от брата, который к тому же добился у Цезаря разрешения назначить Ферору тетрархом и удостоил его царского брака, предложив ему руку сестры своей собственной жены. Когда же та умерла, Ирод хотел отдать в жены Фероре старшую дочь с приданым в 300 талантов, однако Ферора отказался от царского брака из-за любви к рабыне. Это разгневало Ирода, и он выдал дочь замуж за племянника, убитого впоследствии парфянами. Но в скором времени раздражение Ирода прошло, и он простил брату любовное безумие.