2. В разгар всех этих бедствий в городе вспыхнуло восстание. Были там два мудреца, пользовавшиеся великой славой за строгое соблюдение отеческих законов и высокопочитаемые всем народом. Звали их Йехуда, сын Циппорая, и Маттитьяху, сын Маргала. Множество учеников стекалось к ним за толкованием законов, и за ними ежедневно следовала толпа юношей. Когда до мудрецов дошли известия, что душа и тело царя поражены немощью, они дали понять своим ученикам, что сейчас самое время встать наконец на защиту Бога и низвергнуть воздвигнутые вопреки отеческим законам изваяния. Дело в том, что над Большими воротами царь водрузил золотого орла, хотя Закон воспрещает выставлять в Храме изображения и изваяния человека, равно как и подобия любого другого живого существа. И вот сейчас учителя побуждали своих последователей снять это изображение, говоря, что, даже если этот поступок и сопряжен с опасностью, прекрасна смерть ради отеческих законов: встретившего такой конец ожидает за гробом бессмертие и вечное блаженство, и лишь малодушные и несведущие в их учении из-за своего невежества цепляются за жизнь и предпочитают смерть от болезни гибели за правое дело.
3. Когда они вели такие наставления, разнесся слух, что царь уже при смерти, так что юноши с еще большей уверенностью взялись за дело. В полдень, когда по всему Храму толпится множество народа, они на толстых веревках спустились с крыши и принялись рубить орла топорами. Известие об этом очень скоро достигло царского военачальника, который поспешил на место происшествия в сопровождении множества воинов. Около сорока юношей были схвачены и предстали перед царем. Он начал с того, что спросил, в самом ли деле они посмели рубить золотого орла. Те отвечали утвердительно. Тогда он спросил, кто велел им это сделать. «Закон отцов», — отвечали они. Царь спросил, от чего, несмотря на то что им угрожает казнь, они сохраняют такую бодрость. «Оттого, что после смерти нас ожидает вечное блаженство», — ответили они.
4. Это привело царя в такой гнев, что он, забыв о болезни, вышел из дворца, чтобы выступить перед народом. Он произнес пространную речь, в которой обвинил юношей в ограблении Храма и сказал, что их ссылки на Закон предназначены лишь скрыть какую-то иную, тайную цель. В конце он потребовал для них наказания за святотатство. Народ, опасавшийся более широких карательных мер, стал просить его наказать сначала тех, кто подстрекал к совершению проступка, затем тех, кто совершил его, но пощадить остальных. Царь неохотно согласился: тех, кто спускался на веревках с крыши, он приказал сжечь заживо вместе с обоими их учителями, а остальных задержанных передал своим прислужникам для казни.
5. Немедленно после этого болезнь распространилась по всему его телу, сопровождаясь мучительными болями во всех местах. Его слегка лихорадило, все тело невыносимо зудело, непрерывно болел живот, ноги отекли, как от водянки, желудок воспалился, детородные части омертвели и зачервивели; наконец, его дыхание, в особенности в лежачем положении, было затруднено, и судороги сводили все члены. Прорицатели говорили, что все эти болезни были посланы ему в наказание за то, что он сделал с законоучителями. Но, несмотря на неисчислимое множество болезней, Ирод цеплялся за жизнь, надеялся на выздоровление и сам назначил себе лечение. Он переправился через Иордан и испробовал горячие источники в Каллирое, выливающей свои воды в Мертвое море (между прочим, вода ее достаточно пресная и пригодна для питья). Врачи решили согреть его тело горячим маслом и погрузили его в ванну. Однако от этого он лишился чувств, и глаза его закатились так, как если бы он уже умер. Однако громкие возгласы окружающих привели его в себя. Окончательно потеряв надежду на исцеление, он приказал раздать по 50 драхм каждому воину и богато одарить полководцев и придворных.
6. К тому времени, как на обратном пути в Иерусалим он прибыл в Иерихон, рассудок его уже помутился от разлития черной желчи и, бросая вызов самой смерти, он замыслил чудовищное преступление. Именно, он собрал со всей Иудеи самых уважаемых в каждом селении людей и запер их на ипподроме; затем послал за своей сестрой Шломит и ее мужем Алексой и сказал им следующее: «Я знаю, что евреи встретят мою смерть бурными проявлениями радости. Но если только вы исполните то, что я вам скажу, я смогу заставить их скорбеть обо мне за счет других и почтить мою смерть великолепным оплакиванием. Этих людей под стражей — как только я умру, убейте их всех, выпустите на них моих воинов. И тогда вся Иудея в целом и каждый отдельный дом против своей воли оплачут мою смерть».