Вечером собрались все за большим столом. Глядь, а Виринеи нет.
- Куда наша дочка то подевалась? - спрашивает кузнец. Кумовья да гости только плечами пожимают. Перепугалась Марина и думает про себя:
- Не углядела баба, вот напасть. - Я же сама её отправила князя провожать.
- Это не вашу ли дочку я за околицей с молодым заморским князем видел?
С криком:
- Нашу!
Бросилась Марина к маленькому белобородому старичку в огромной бордовой дорожной шляпе и малюсенькими бубенцами, накинутыми на тоненькую шею.
- Говорите, что вам ведомо.
- Да ничего мне неведомо, видел я их, когда к вам на хутор шёл и слыхал ранее краем уха от чинных людей, будто этот княжа из далека далёкого, поежившись, отвечал старичок.
Вскочил Андрей - кузнец и обращается к кумам:
- А ну-ка кумы, братья мои, посылайте гонцов на все четыре стороны, пусть до утренней зори скачут, а потом ещё немного и обратно. - По дороге внимательно смотрят да всех встречных про дочь мою и князя заморского расспрашивают. - Глядишь, к обеду завтрашнему вернутся, а там посмотрим. - Подпаливай факелы люди добрые, пойдём окрестности ближайшие оглядим, как бы чего худого князь не удумал. – Бабы детьми займитесь.
- Ну, как тут понять, с виду такой порядочный, - промолвила Марина.
- Тут и понимать нечего. За дело! - Прохрипел кузнец под еле слышный звон бубенчиков.
Оглянулись все, а старичка и след простыл.
В дальнюю дорогу
Рыскали мужики по округе, всё обшарили. Все тропинки и ложбинки исходили. Под пни и коряги заглядывали, ямы и пещерки излазали. Омуты и броды из виду не пропускали. Пусто везде. К обеду всадники прискакали. Никто, ничего не видал, никто, ничего не слыхал.
- Слава Богу холодной не нашли, знать не всё потеряно. - Пойду в дорогу собираться, завтра на рассвете выезжать буду. Решил кузнец.
- Сели бы пообедали, - приглашает всех за стол Марина. – Со вчерашнего обеда маковой росинки ни у кого во рту не было.
- Да, поешьте друге мои, а мне кусок в горло не лезет, - уходя, промолвил Андрей – кузнец.
Поутру раньше всех проснулся Ванюшка. Пока мы про него на время позабыли, он всё рос не по дням, а по часам и к утру пробудился совсем да не очень взрослым. Оделся, во что ему подошло (как в таборе кто раньше встал тот красивее всех оделся). Огляделся Ваня, все ещё спят, намаялись за вчерашние сутки, а кочеты первые ещё не пели. Вышел молодец на двор, под навесом вещи, собранные в дорогу, лежат, и конь рядом стоит. Оседлал Ваня коня, взгромоздил на него вещи, подпоясался и бегом в божник. Отбил, перекрестившись, земной поклон Спасу нерукотворному со словами:
- Помоги Боже мне сестрицу Виринею из беды выручить, будь сподручником.
Вывел по-тихому коня за ворота, вскочил на него и помчал навстречу солнцу.
Баба – яга
Скакал Иван три дня и три ночи, за это время совсем вырос. Большая дорога плавно перетекла в узенькую тропинку и привела его тропинка к дремучему лесу. Стоит лес перед Иваном стеной непроглядной. Куда дальше деваться ума не приложишь. Слез Иван с коня огляделся и видит, стоит на опушке избушка на курьих ножках обнесённая частоколом, а на отдельные колья черепа нанизаны. Да ладно шучу, начитались жути всякой. Нормальная такая изба на высоких дубовых колодах стоит и заборчиком аккуратненьким обнесена. Между избой и тропинкой палисадник разбит. Чуть в стороне амбар возвышается, а поодаль банька. Всё чинно благородно. Подошёл Иван с конём к избе. Коня к столбу привязал, а сам на крыльцо да в дверь постучал. Никто не отозвался, но из избы раздавались какие-то шорохи. Постучал Иван ещё раз. Тишина. Постучал в третий раз.