С Черкизовой вышел довольно откровенный и душевный диалог. Скрывать то, что случилось с родителями - было бы глупо. Да и зачем?! Рассказала, конечно, но, не вдаваясь в сложные подробности. Чем бы она помогла? Я делала все, и на ее переживания в купе со звонками - не имела сил.
Она приехала накануне Нового года, тридцатого декабря. Вначале галдели о разной ерунде, будто сговорившись и избегая ненужных тем. Чуть позже Плюха не выдержала:
- Мань, ты что, действительно аборт сделала? - Спросила, когда остались вдвоем, а Владик, наболтавшись с любимой тетушкой, побежал на встречу со своей Дианой.
- Ух ты. - Скривилась, не смотря на то, что предполагала такую осведомленность. - А если да? То что?
- А мне… почему не сказала..?
- Поля… о таком не хвастаются. Никому. Ты бы стала рассказывать?
- Не знаю…
- Вот на этой изумительной ноте мы и закончим. У Вани взыграли чисто мужские амбиции. Пусть разгребает свои «Авгиевы конюшни» сам.
- Маш…
- Плюш, я осознаю, что поневоле втащила тебя между молотом и наковальней. Прости. Знала бы заранее - пальцем бы не пошевелила. В моем понимании все очень просто. Я или нужна, или нет. И если кто-то хочет в эту простую аксиому задвинуть свои требования… тот выбывает из игры. Знаешь, что такое состояние «фоло»*?
- Да…
- Так вот Беркут, из-за задетого самолюбия вошел в него с головой. Он перестал делить бизнес и меня, хотя раньше прекрасно с этим справлялся. Видимо повода не предоставлялось… настолько… существенного.
- Ты бы видела его сейчас…
- А меня?! Меня ты видишь?! - Не выдержала, сощурив глаза. За две недели - минус шесть килограмм. Одежда потихоньку становилась велика.
- Да. И мне кажется, что вы оба сошли с ума…
- Возможно…
- Маш… вы же любите друг друга…
- Поля. Любовь не приемлет условий. И если тебе Митяев их выдвигает - то это не она. Страсть, влечение, привычка, удобство - но не любовь. «Не отрекаются любя». Слышала такое?
- Конечно... но у Ивана своя точка зрения на это… - Проговорила растерянно Черкизова.
- А кто бы сомневался! - Откликнулась, подавляя горечь.
- Как можно не хотеть ребенка от любимого человека?
- Плюха. Выхватишь. - Предупредила, глянув исподлобья. - Залети ты сейчас - будешь рожать?
Ее озадаченное молчание послужило красноречивым ответом.
- Ой. И где же радость от одной мысли? Где захлебывающийся энтузиазм? - Не выдержала, хохотнув, зло.
- Я… прости. Я почему-то не подумала… а надо было.
- И ты извини. - Запнувшись, потерла виски пальцами и призналась: - Не делала я аборт. Но прошу - не говори никому. Чем позже узнает - тем лучше. Мне спокойнее. Ни видеть, ни слышать его не хочу. Мне и так тяжело. А выяснять отношения… больно… Поль…
Никогда в жизни у меня еще не было такого «Нового года». Какая елка? Какие игрушки? И ни выпить, ни закусить. По поводу спиртного - в моем положении как бы понятно, а вот по поводу еды… после рождественских праздников тысячу раз пожалела, что не наелась впрок. С десятой недели беременности начался токсикоз. И то, что со мной происходило дальше - напоминало на конец света.
Я не могла ни есть, ни пить. Даже обычную воду организм отторгал буквально сразу. Рыгала лентами, уж простите за откровенность. Иногда казалось, что не выдержу. Отдам богу душу прямо в обнимку с унитазом. К концу января похудела на двенадцать килограмм. Гинеколог хваталась за сердце, пытаясь всеми силами затолкать меня «на сохранение» в роддом.
Папу, как ни странно, выписали первым. Когда забирала его - расплакались оба. От здорового мужика осталась половина. Он даже внешне будто меньше ростом стал. Бледный, ссутулившийся…
- Машк, ты что так? Истощала вся… - Спросил, обнимая и прижимая к себе. - Ты… ты… ты…
- Токсикоз, пап. Ем одни огурцы и капусту.
- А волосы… зачем?
Перед рождеством я перекрасилась в свой натуральный цвет, став опять брюнеткой. Сделала это, руководствуясь практическими соображениями. Лучше один раз привести волосы в порядок - чем ходить, пугая окружающих отросшими корнями. Ежемесячное окрашивание вряд ли пойдет на пользу малышу.
- Зато теперь мы с мамой как близняшки. - Улыбнулась, сглатывая горький ком.
Разумеется, что к тому времени о беременности пришлось рассказать и Паловееву и Владику. Вернее не так. Бодя сам понял, после того, как вылетела из его кабинета, сдерживая позывы тошноты. А потом еще застал меня пару раз, возле туалета. Пришлось выложить всю правду. Он даже подвис чуток. Оставила его в раздумьях…