Загордился Василий. Все девки деревенские ему не милы стали. Даже на Варвару уже смотреть не хочет.
- И какая ж тебе, сынок, жена-то тогда нужна? - вздыхала Авдотья Степановна. - Жениться-то все одно надо.
Подумал-подумал на это Василий, да и говорит:
- Не хочу я, матушка, на простой девке жениться. Вишь, я какой жених завидный. Отож! Мне б, например, царевну какую...
- Эх, - вздохнула Авдотья Степановна, - был у меня один сын разумный, и тот ума решился. На кой ты, балбес деревенский, царевне-то нужен?
- Чой-то я балбес? - обиделся Василий. - Я первый парень на деревне. И хозяин из меня справный выйдет. Я и дрова порубить, и в поле могу... ну, или огород там царский выполоть... вот. Мне вон даже Варвара, что через два двора напротив, Игнатьича дочка - и та подмигивает. Что она, царевна, в самом-то деле, лучше Варвары, что ль? Да ни в жисть не поверю!
- Вот и женился бы на Варваре, - урезонивала Авдотья Степановна.
- Не, - заупрямился Василий, - я вот из принципу теперь пойду и к царевне посватаюсь. Будете у меня знать все! Нешто такому мне - да какая девка отказать сможет - хоть бы и царевна?
- Вася, - заплакала Авдотья Степановна, - Васенька, ты политесу не знаешь. Тебя в шею выгонят.
- Да лааадно. Мне про политес Ванька рассказывал. Там надо говорить "мерси", "пардоньте" и... и еще чего-то.
Словом, как ни пыталась Авдотья Степановна вразумить сына, да только Василий на своем крепко поставил: сказал - пойду, значит пойду! Повздыхала мать, а делать-то нечего, собрала ему узелок, да и благословила в путь-дорогу. Благо, думает, до столицы недалеко - покрутится сынок туда-сюда и воротится восвояси. Глядишь, и впрямь на Варваре еще женится.
Оседлал Василий коня, вышел за ворота, а тут его Иван догнал.
- Постой, - говорит, - братец. Ты, ежели в город собираешься, возьми и меня с собой. Книжки у меня закончились, в лавку надобно.
Нахмурился Василий - оно, конечно, у Ваньки-пастушка своего коня-то не было. Не идти ж ему до самой столицы на своих двоих. А только и перед царем да его дочкой позориться с братом-дурачком не хотелось.
- Эх, - вздохнул, - ладно, садись уж, довезу. Только обратно сам пойдешь как знаешь. Мне назад невесту везти. А ты уж на себя тогда пеняй.
Согласился Иван на себя пенять, уселся на коня позади Василия, и отправились братья в путь.
Ехали они ни долго, ни коротко, то лесом, то полем, то снова лесом, да и приехали наконец в столицу. Здесь Иванушка с коня соскочил, рукой брату помахал и по своим делам ушел - дома, мол, увидимся.
А Василий прямо к царскому терему направился. Через высокий забор перелез и в саду оказался.
Царевна тем часом как раз в саду на скамеечке сидела, яблочко кушала.
Она нынче с утра не в духе изволила быть. Утром портниха прислала царевне новое платье - чудо что за платье, подол атласный золотом шит, рукава с разрезами, по последней парижской моде! Марья тотчас же его на себя надела и побежала батюшке показаться. На свою беду, шла в царевнины покои Санька - кухонная девка, кувшин с парным молоком госпоже к завтраку несла. Налетела Марья на Саньку с разбегу, и все молоко из кувшина прямо на бесценное новое платье возьми да и разлейся! Ух, как царевна рассвирепела! Хотела дуру-Саньку за волосы оттаскать, да та проворней оказалась. Бросила свой кувшин, подобрала юбку - и только ее и видели. А Марья тогда еще больше разозлилась. Кувшин об стену разбила, всех слуг обругала, кого-то по щекам отхлестала - нечего, мол, тут под ногами путаться! Потом в другое платье переоделась и в сад пошла - горе горевать да о нелегкой судьбе своей думать. Всех мамок да нянек услала подальше, все, говорит, мне надоели, да велела, чтоб ни одна живая душа ей на глаза не показывалась. Хотя беспокоить Марью и так бы никто не осмелился - царевнина гнева вся челядь пуще лютой смерти боялась.
Так вот и вышло, что когда Василий царевну увидал, никого в саду больше не было. Одна только Санька-кухонная под кустом хоронилась - да та ни за какие коврижки бы носа не высунула и голоса бы не подала.
Сидит Марья хмурая, сердитая. Жених наш, ее увидав, оробел вдруг - куда только весь гонор девался! Однако, хошь-не хошь, а раз уж явился, так надобно, значит, говорить что-то. Не стоять же болваном перед царевной! Эх, думает Вася, была-не была...
- Я... это... В общем, привет тебе, царевна, значит, и поклон... - тут он совсем уж смешался и, неловко вздохнув, закончил как-то вовсе невпопад: - в общем, это... Вася я. Василий, значит.
- Ну? - неприветливо спросила царевна, еще больше хмурясь и выбросила в кусты огрызок яблока. Санька в кустах, которой яблоко попало прямиком по лбу, зажала рот, чтобы не ойкнуть. - И чего тебе, Василий, надо? Али не слышал, что я велела никому меня не беспокоить?
- Не, слыхать - не слыхал. А только зря ты это, царевна. Такое дело тут. Я, ну, в общем, свататься я к тебе пришел. Да. Замуж тебя возьму. Вот. А ты сразу - велела, не велела... Ты имей в виду - я собой командовать бабе не позволю. Любить тебя буду. А замашки ты эти бросай.
- С дубу ты, что ли, рухнул? - удивилась царевна. - Замуж он меня возьмет... ты прынц какой али царевич?
- Да не. Кузнец я. Из деревенских. Да ты не сумлевайся, у меня и хозяйство - и лошадь есть, и корова, и вообще...
Тут уж Марья так изумилась, что даже рассердиться забыла.
- И с чего это ты, Василий, решил, что я за тебя пойду?
- Ну как же... Пора тебе уже, замуж-то. А я-то вона какой жених. И хозяйственный, между прочим. И сильный. Я и дров порубить могу, и поле выкосить, и все, что надо. И на гармошке еще могу. Мне, если хочешь знать, даже Варвара, Игнатьича дочка, что от нашего дома через два двора напротив живет, - и та глазки строит. Вот. А лучше нее на три деревни вокруг невесты не найти, это-то всякий знает. А я на Варваре не хочу жениться. Я лучше на тебе женюсь. Потому как ты царевна, и батюшка у тебя царь, и вообще... не, ну и собой ты тоже ничего... ежели одеть по-людски, так, може, даже и не хужей Варвары будешь...
- А не пошел бы ты, Вася, - отвечала царевна, - лесом, а? Ить я и стражу могу позвать. Отрубят тебе, Вася, голову.
- Это зачем же - голову-то сразу?
- А шоб неповадно было.
- Чой-то ты, царевна, цены себе не сложишь. Лучше меня-то ты жениха не найдешь. Сама счастья свово не разумеешь. Ты подумай хорошо.
- Та я уж и подумала. Сразу надо было стражу звать. Ходют тут всякие. Бесноватые.
Осерчал тут Вася. Вот ведь, думает, дура-девка! А к ней ведь по-хорошему. Со всем уважением. А она - стражу! И обзывается еще. Так и в темницу ни за что ни про что угодить недолго... Похоже, бежать пора пристала. А в деревню, однако же, совестно без невесты возвращаться. Засмеют ведь... "И-ээх, - второй раз уже подумал Вася, - была-не была... все равно ить дура-девка сама свово счастья не разумеет!.." Схватил он царевну - та и пикнуть не успела - перекинул ее на плечо, перемахнул через забор, на коня вскочил и прочь поскакал.
Тут Санька, что в кустах хоронилась, опомнилась и давай голосить! Сначала, правда, на забор влезла и убедилась как следует, что Василий с царевной хорошенько из виду скрыться успели.
- У-умыкнули... Умыкнуууулии!! Царевну! Матушку нашу, благодетельницу! Украааалиии! Уволоклиии, племя разбойное!
Что тут началось! Мамки с няньками во все стороны с воем мечутся, стражники, роняя оружие, в поход собираются, царь поминутно в обморок падает, а как очнется, валерианы требует, да всех на кол посадить грозится...
Скоро уже по всей столице рассказывали, как в царский терем, перебив тысячу стражников, ворвалась толпа вооруженных до зубов разбойников, и как схватили они царевну со всеми мамками и няньками да в лес дремучий уволокли... Услыхал про то и Иванушка-Дурачок. А тут еще и от братца Василия ни слуху ни духу... неладно дело, думает Ваня. Надо самому в царский терем сходить, да все толком разузнать.