Подходит он к терему, глядит, а у ворот девка сидит, худющая, конопатая, семечки лузгает.
- Чего это ты, - говорит Ваня, - сидишь тут?
- Так зайти-то страшно. Царь-батюшка там бушует. Уж вся челядь поди разбежалась. Да и ты, мил-человек, не ходи туда лучше, не надо. Жить-то хочешь? На вот, семок возьми лучше.
Вздохнул Ваня и присел рядом с ней у ворот.
- Звать-то тебя как? - говорит.
- Санькой кличут. Тутошняя я, с кухни. Да ты семки-то бери, не стесняйся.
- А я Ваня. Расскажи ты мне, Санька, толком хоть, что случилось? Как царевну упустили?
Тут Санька все ему как было и рассказала. Схватился Ванюша за голову: дурнем, думает, меня называют, а такого дурака, как братец мой - разумник, во всем свете, видать, не сыскать больше... надо ж, однако, выручать его теперь как-то...
- А что, - говорит,- стража-то царская, поди, вся уже царевне на выручку отправилась?
- Та куды там! - махнула рукой Санька. - Которые убёгли, которые схоронились...
- Чего ж так? - удивился Ваня.
- Да все ж от ума большого. Государственного. Царь-то батюшка всем объявил: кто, говорит, дочку мою спасет, того награжу по-царски. А кто, говорит, не спасет, того казню лютой казнью. Вот и боятся все. А ну как не выйдет ничего? На кол-то никому неохота.
- Так это... он же ж один вроде был - разбойник. Ежели отряд стражников, да при оружии - как же не выйдет?
Тут Санька глаза выпучила, пальчик к губам приложила, да как зашипит на него:
- Тссс! Это ж я никому не сказала, что один он был. Потому как жалко мне стражников-привратников. Ежели царь-батюшка прознает, что разбойник-то один был всего, да без оружия еще, тут уж точно головы им не сносить. Из-под земли достанет. Пущай уже думает лучше, что тыщща их была, головорезов. И ты помалкивай. А потом, ну кабы и знали они, что один - ну и что из того? Это ж - шутка ли! - к царевне нашей во гневе - и одному подойти! Тут знаешь какая храбрость нужна? Это ж не иначе воином великим али героем надо быть. Может, даже и волшебным али заговоренным каким. Я б скорей с медведем-шатуном обниматься согласилась, чем к матушке нашей - царевне на глаза показаться, когда не в духе оне...
"Ээ, - смекнул Иванушка, - царевна-то, видать, та еще змеюка..." Вслух он, конечно, этого не сказал. Потому - уважение к царскому величию имел, как полагается. И вообще жить хотел.
- Ну... некогда мне, пожалуй, рассиживаться больше, - сказал он, встал и к воротам повернулся.
- Куды? - всполошилась Санька.
- Куды-куды... царю кланяться.
- Пропадешь ить, дурак! Ни за грош пропадешь!
- А чо делать? - развел руками Ванюша. - Значит, судьба моя такая. Надо ж кому-то выручать... царевну вашу.
- Чой-то - надо? Кому надо-то?! - замахала руками Санька. - Я по ней только, понимаешь, скорбеть приладилась...
- Работа у меня, Сань, такая, - говорит Иван, - вредных барышень спасать. Герой я, вишь ли, великий... заговоренный.
Тут он Саньке подмигнул, да к царю на поклон и отправился.
Зашел в палаты, а там пустым-пусто - ни слуг, ни охраны, ни души нигде. В одном только тронном зале суета. Царь-батюшка на троне сидит, а вокруг царевнины мамки да няньки хлопочут: то нашатырь, то валерьянку царю подносят, а то и просто так вокруг толкутся и все охают да ахают.
- Здравствуй, царь! - говорит Ваня. Громко так говорит. Мамки с няньками разом всполошились, зашипели:
- Тише ты, дурак! Не буди лихо! Ить только угомонился ж!
Да царь Ивана уже заметить успел.
- А ну, цыц, дуры! - говорит. - Тебе чего?
- По делу я к тебе, царь.
- Али не знаешь, что я делами государственными не занимаюсь? Горе у меня. Личное.
- Ну так я ж потому и явился. Прослышал я, что дочка будто бы царская твоя пропала. Ну и решил: как раз по мне дело. Спасать ее буду. Не слыхали про меня? Иван я, воин и герой великий.
Царь Ванюшу осмотрел внимательно с ног до головы, нахмурился...
- Чтой-то ты, - говорит, - Ваня, хлипковат для героя. Да еще великого.
- А ты, царь, по росту-то не меряй. Воин я великий, волшебный, да и заговоренный к тому. Не боюсь я ни разбойников, ни царевен гневных - работа такая.
- А... ну коли волшебный...
- Ты мне скажи, дочку твою спасать надобно?
- Надобно.
- Ну так я пошел! - с этими словами Иванушка спиной к царю повернулся да идти уже собрался.
- Эй! Ты погоди-ка, воин великий. Ты про указ-то мой слыхал?
- Какой-такой еще указ?
- А вот такой. Коли дочку мою любимую спасешь - награжу по-царски. А не спасешь - накажу, опять же, по-царски. Ну, скажем, голову с плеч долой, али може на кол - ну, на месте решим, чего уж там...
- Как-то ты, царь, неправильно позиционируешься, - вздохнул Ваня. - Эдак, кабы не я, век бы куковать твоей дочке у разбойников. Ну да ладно. Согласный я. Благослови, что ли, в путь-дорогу...
Перекрестил царь Иванушку и отправил на все четыре стороны - царевну искать.
Вышел Ваня из столицы, да в дремучий лес направился. Потому как, думает, куда бы еще Василию с царевной деваться? Два дня он по лесу бродил, а на третий вышел к прогалине у реки. Посреди поляны костер горит, у костра хмурый Василий сидит, думу тяжкую думает. А к дереву царевна привязана.
Показался Ваня брату из-за деревьев - так, чтоб царевна не видела, - палец к губам приложил - молчи, мол! - и за собой поманил. Вася кивнул ему незаметно, встал, потянулся, да вразвалочку, будто бы по своей какой надобности, в сторону направился.
Отошли братья подальше и стали совет держать.
- Ну что, братец Василий, - спрашивает Ванюша, - ладится ли у тебя с царевной-то?
- Эх, - махнул рукой тот, - Да кабы я знал, как все обернется, да разве ж стал к ней свататься? Ужо б на Варваре женился, да не кочевряжился. Ить эта ж царевна - она, Вань, не девка, она пила двурушная... - тут Вася даже всхлипывать начал, так ему себя жалко стало. - День и ночь пилит. И откуда только силы берутся? Не ест ведь! Кормить пробовал - кусается. И куды деваться от нее - не знаю. Уж и миром разойтись предлагал. А она знай рассказывает, что со мной ее батюшка сделает, как найдет...
Тут Иванушка ему свой план поведал. Вася, конечно, тотчас согласился - ему-то другого ничего и не оставалось.
Подошли братья к поляне, где царевна привязанная томилась, и за спиной у нее давай шуметь - вопят, ругаются, в ладоши бьют - вроде дерутся. А потом Василий закричал страшно и в кустах спрятался.
Подошел Ваня к царевне и говорит:
- Нет больше твово мучителя на свете. Пойдем, я тебя к батюшке твоему отведу. Он меня и прислал тебе на выручку, - с этими словами он ножом веревки перерезал и помог царевне подняться.
Та, встав, руку тотчас отдернула, Иванушку с ног до головы оглядела, да руки в боки уперла:
- Что ж, у батюшки кого получше в избавители не нашлось?
- А ты харчами-то не больно перебирай. Могу ведь и назад привязать. Сиди - жди кого получше, коли есть охота.
- Чтой-то ты и без того не больно спешил. Ладно, так уж и быть - веди меня к батюшке. А этот где - разбойник-то?
- Да говорю ж тебе, - удивился Ваня, - нет его. Был, да весь вышел.
- Мертвый он? - деловито спросила царевна. - Я видеть хочу, чтоб точно знать.
- Ну ты вообще кровожадная какая-то. Ну, мертвый. А показывать тебе не буду, чтоб твою хрупкую девичью психику не травмировать.
- Чего?
- Негоже, говорю. И вообще - молчи уже. Женщина.
Царевна только рот открыла, посмотрела на Ваню, да и передумала перечить.