Взяла она ослиную шкуру, принесла в дом, да в печку кинула.
А тут в избу и Марья прибежала. Глянула на Степановну безумными глазами, вокруг осмотрелась...
- Прощайте, - говорит, - матушка Авдотья Степановна. Не увидеться нам с вами боле, - сказала так и прочь кинулась.
- Ну вот, - вздохнула вдова, - какая-то нам вконец заколдованная царевна попалась.
Тут и Иванушка подоспел.
- Где, - говорит, - Марья-Царевна?
- Нетуть, - отвечала Степановна, промакивая глаза платочком. - Заклятье на ней, видать, страшное.
- Какое еще заклятье? - удивился Ваня.
- Ну какие заклятья бывают? Знамо дело, какие. Чтоб, например, шкуру ослиную носить, покамест прынц какой прекрасный не полюбит. А я-то, дура старая, шкуру ту сожгла. Ну чего ей, бедолашной, оставалось? Горлинкой поди обернулась и улетела.
- Тьфу ты, - сплюнул Иван. - Ну вас, мамо, с вашими суевериями. Куда хоть побежала-то?
- Отуда, - махнула вдова рукой в окошко. Глянул Ваня промеж домов на лес, что на склоне горы далеко за деревней, да так и охнул.
- Так ей жеж в другую сторону вовсе... столица-то - вона где!
- Сказано тебе - заколдованная девка! И не смей в тот лес сам ходить. Там, говорят, великаны водятся.
- Эх...- почесал Иван затылок, - великаны-великанами, а придется мне, кажись, опять царевну спасать. Все ж душа живая. А вы за меня, матушка, не бойтесь. Я-то нигде не пропаду! И потом, я ее, поди, еще до леса нагнать успею, коли верхом поскачу.
- Не пустю! - решительно объявила Степановна. Женщина она была добрая, и Марью ей, конечно, было жалко. А только сыночка-то родного еще того жальче. Кто их знает, царевен этих всех заколдованных! - Сожрут тебя там великаны вместе с орденом.
- Мааам!
- Цыц, сказано! - С этими словами добрая вдова накинула щеколду на дверь и сама поперек прохода стала. - Вот так-то лучше!
История третья - Про великана
Пока Ваня с матерью препирался, царевна до леса таинственного добежать успела. Дороги она никакой перед собой не разбирала, ей только подальше от подлеца-Иванушки быть хотелось. Так вот и вышло, что пока она в неизвестную деревню за любимым шла, ни разу с пути не сбилась, а вот теперь, в слезах да в обиде, и дорогу-то неверную выбрала, да еще и в лесу первым делом заблудилась. Плутала она, плутала, а вокруг тем временем темнеть начало. Страшно стало Марье. Кричит она, аукает - никто не слышит.
Вдруг видит царевна - будто бы огонек впереди мелькнул. Обрадовалась она, думает, ну, коли люди здесь есть, хоть дорогу мне укажут. А может, и накормят даже, да спать уложат... с такими мыслями вышла Марья на опушку леса и видит перед собой большую-пребольшую избу, из цельных сосен сложенную. А вокруг - амбары, постройки, скотный двор. Приободрилась царевна: мол, не дикари все ж лесные тут живут, вон какое хозяйство справное - авось царской дочке-то в помощи не откажут.
Смело поднялась она на крыльцо и в дверь высокую постучалась.
А Иванушка тем временем, притомившись с матерью спорить, решил на хитрость пойти. Сделал вид, что согласен об Ослиной Шкуре той забыть, за стол уселся - вроде ужинать. А тут и Василий домой возвернулся, пришлось Степановне, чтоб его впустить, дверь отпереть, да и самой отойти - на стол собрать. Только стоило ей к печи отвернуться, как Иванушка в дверь прошмыгнул, в минуту коня своего во дворе отвязал, да и поскакал к темному лесу.
В лесу, конечно, к тому времени уж темней темного стало. Да Иванушке-то это только на руку было - в темноте далеко сквозь деревья огонек таинственный пробивался, и герой наш очень скоро его приметил. Подъехал он к высокой избе, с коня своего спешился. Видит - выходит из амбара великан: с дерево ростом, бородища спутана, глаза страшные, словом - чудище лесное, да и только, - на плече барашка цельного несет. Страшновато стало Ванюше, да только делать-то все равно нечего: великан уж и его, и коня его заприметил.
- Здрав будь, хозяин добрый! - говорит Иван.
- И тебе не болеть, - степенно отвечало чудище. - Чтой-то гости ко мне зачастили нонеча. Заблудился, что ли, али как?
- Али как - дело у меня, вишь, в энтих краях. А что, хозяин добрый, не встречал ли ты нынче девицу красную - с меня росточком, да с косой русой до пояса?
- Как не встречать - встречал! - тут великан как будто засмущался, заулыбался и порозовел даже. - А ты б заходил, мил-человек, гостем моим будешь - чего ж у порога стоять - разговоры разговаривать! Щас барашка зажарим - всем хватит. И вином тебя угощу - доброе вино у меня уродилось!
- Да я бы от барашка, конечно, и не отказался бы... только меня, добрый хозяин, сомнение одно мучит: а не сожрешь ли ты меня опосля барашка? На сладкое, вроде как.
Осмотрел великан Ванюшу с ног до головы, да и усмехнулся:
- Щупловат будешь... а что сладкий - так сомневаюсь я. Да не боись ты, дуралей! Сказки это все, понимаешь - что великаны все сплошь людоеды будто бы. Може, и встречаются такие на свете - про то мне неведомо. Только я про них и не слыхал даже. А я баранину люблю... И не смотри ты, что вид у меня такой зверский. У меня гости редко бывают - вот и одичал вконец. И ничего! Побреюсь, рубаху чистую надену - к свадьбе-то - свадьба у меня, вишь, скоро - вот и буду хоть куда молодец. Да ты не стой на пороге, ужин щас собирать будем!
Обрадовался Ванюша, что великан ему такой гостеприимный попался, и решил его поподробней про Марью расспросить.
- А что, хозяин, - говорит, - девица-то та - далеко ли ушла?
- Да она и теперь в избе у меня, - снова смущенно заулыбался великан. - Это ж я на ней и буду жениться.
- Ой. - Почесал Ваня затылок, и так, и сяк подумал... - Слышь, хозяин... а девица-то в курсе?
- Ну, знает, конечно. Я ж ей сразу предложение изделал. Ну, это, руку, сердце там, и все такое... Только ее связать пока пришлось - ну, им же, сам понимашь, девушкам, завсегда подумать попервоначалу надоть... - тут чудище вздохнуло и плечами будто в извинение пожало - что с них, мол, с девиц, возьмешь!
- Это да, это конечно, - закивал Ванюша. Не расстраивать же, думает, в самом деле, хорошего человека. Зашел он следом за великаном в избу, и видит: сидит Марья-Царевна в углу связанная, глаза у нее заплаканные, а рот платочком шелковым перевязан.
- Вона, - гордо говорит великан, - невеста моя. Хороша вить? А рот это я ей, чтоб не ревела дюже. Смущается она, вишь, сильно. Оно и понятно, у жениха-то в дому. Сама, небось, рада-радешенька...
Марья, увидав Иванушку, в путах своих задергалась, сквозь платок сказать что-то пытается.
- О! Видал? - Обернулся хозяин к Ване. - Это она, поди, переживает, сумею ли я гостя сам принять, - и ласково к Марье обратился: - Да ты не боись, милая, я нонче сам на стол соберу, все чин-чином. Хозяюшка ты моя...
Вскоре уселись Иванушка с великаном за стол - ужинать. Марья, правда, есть не стала: ей как только рот развязывали, она тут же в голос выть от ужаса принималась. Жених ее, конечно, огорчился, - отощает ведь! - но сам, однако, аппетита не потерял. Опомнится, мол, невеста от радости - сама есть запросит. А после свадьбы и откормится как следует - хозяйство-то справное, слава богу!
Стал Иванушка хозяина своего о житье-бытье расспрашивать.
- А отчего ты, - говорит, - один в лесу живешь? Я слыхал, на горе твоих сородичей много. Скучно ведь здесь, поди? И гости-то редко бывают...
Вздохнул великан тяжко, головой замотал.
- И не спрашивай о том, мил-человек... грустная это история.
Покивал Ванюша понимающе, а расспросов своих не оставил. Знай только вина хозяину в кружку подливает. Сам же Ваня вина пить не стал - пригубил едва.
- А все же ведь не сам-один ты тут появился? И семья у тебя, поди, где-то есть?