Никоновская летопись, соединившая в себе самые различные летописные традиции, наиболее подробно освещает ход нашествия. Татары и их русские союзники «взяша град Тверь, и Кашин, и прочна грады тверскиа, и власти (волости. – Н. Б.) и села пожгоша, а люди в полон поведоша, и Тръжек и власти пусто сотвориша, и хотяще ити к Новуграду, и не идоша: заступи бо его Господь Бог и святая Софиа, и оттуду послаша послы своя в Новъгород, они же (новгородцы. – Н. Б.) убоявшсся послаша к ним послы своя со многою честию, и со многими дары и 5000 рублев новгородцких. И тако татарове возврати шася оттуду со многим– полоном и богатьством, и бысть тогда всей Русской земле велиа тягость, и томление и кровопролитие от татар» (22, 194).
В. Н. Татищев, следовавший в своем повествовании о событиях 1327 – 1328 годов за текстом Никоновской летописи, после слов о «томлении и кровопролитии от татар» поставил запятую и прибавил уникальную страшную подробность: «зане (потому что. – Н. Б.) не токмо имения выбираху, скоты и кони забирали, но жены и дсчери емлюсче по своей воле и держаху, елико хотяху, а кто поперекова (сопротивлялся. – Н. Б), мучаху и убиваху» (38, 83).
Все летописи сообщают о гибели в ходе этой войны от рук татар рязанского князя Ивана Ярославича. Но ни одна не дает подробностей этой истории. Такая таинственность вызывает множество вопросов, на которые едва ли когда-либо найдутся ответы. Где и за что убили татары князя Ивана? Замешкался ли он вовремя явиться с покорностью в Орду? Или, не стерпев унижения, встат! с оружием в руках, чтобы защитить свою честь, спасти своих близких от жадных рук «поганых»? Или стал жертвой клеветы своих врагов? Но как бы там ни было – он принял мученическую смерть. И еще одним крестом больше стало на том печальном погосте, имя которому – русская история.
Художники Древней Руси всегда изображали святых мучеников бесстрастными, переносящими свои муки с возвышенным спокойствием. (Таков, например, святой Георгий на знаменитой новгородской иконе XIV столетия.) Даже распятый на кресте Спаситель словно спит, широко и вольно раскинув руки. Он несоизмеримо выше своих мучителей и своих мук. Сцены поругания и заушания Христа, его унижения в темнице появились в русской иконописи лишь в период ее упадка, во многом под влиянием западноевропейской живописи.
Подобно иконописцам, русские летописцы XIV – XVвеков всячески избегали не только натурализма, но даже и простого реализма. Описывая бедствия, которыми полна была тогдашняя жизнь, они прибегали к трагически-возвышенным формулам Библии. Перенося свои личные страдания в область вечного, древнерусский человек находил успокоение и забвение. Его собственная боль, встречаясь с мировой скорбью Священного Писания, пополняла ее и растворялась в ней, как капля в море.
Разгром татарами Твери зимой 1327/28 года тверская летопись (наиболее внимательная к этим событиям!) рисует буквально в двух словах: «И людей множество погубиша, а иныа в плен поведоша, а Тверь и вся града огнем пожгоша» (24, 416). Однако в действительности завоевание Твери татарами и их русскими подручниками было, конечно, далеко не легким в военном отношении делом. Тверичи защищались с отчаянием обреченных. Но силы были слишком неравны...
Дымящиеся развалины, застывшие в снегу окоченевшие трупы, над которыми пировало воронье, тишина и безлюдье кладбища – такой была гордая Тверь в начале 1328 года. Со временем она вновь оживет, наполнится людьми и даже зазвенит оружием. Но прошлого величия ей уже не вернуть. Федорчкжова рать отбросила Тверь далеко назад и словно переломила ей спину. Отныне она уже никогда не могла подняться в полный рост. Торжество удваивает силы, а участь побежденного – ненависть, зависть и страх.
Великая тишина
Того же лета cede Иван Данилович на великом княжении всея Руси и быстъ оттоле тишина велика на 40 лет...
В эти спокойные годы успели народиться и вырасти целых два поколения, к нервам которых впечатления детства не привили безотчетного ужаса отцов и дедов перед татарином: они и вышли на Куликово поле.
Расправившись с тверским мятежом, хан Узбек стал размышлять над тем, как избежать его повторения. Важно было правильно распределить власть между русскими князьями, не оказывая одному из них слишком большого предпочтения. Вместе с тем хан понимал, что разоренная Русь сможет платить Орде установленную дань только в условиях относительного покоя и порядка. Он вовсе не собирался резать курицу, приносившую ему золотые яйца...
Летом 1328 года русские князья были вызваны в Орду. Здесь они узнали окончательное решение Узбека. В Твери утвержден был на княжении брат мятежного Александра князь Константин Михайлович, а в кашинском уделе Тверского княжества – другой брат, Василий.
Распоряжение хана относительно великого княжения Владимирского поразило всех своей необычностью. Обеспокоенный тверским мятежом, хан решил разделить области великого княжения между двумя правителями – Иваном Калитой и суздальским князем Александром Васильевичем, который также принимал участие в походе на Тверь. Так на Руси появились сразу два великих князя Владимирских. Стольный Владимир с округой, а также вернувшиеся в 1320 году в состав великого княжения Владимирского нижегородские земли хан передал Александру Васильевичу. Калите досталась другая часть великого княжения – Костромская земля. К ней хан сделал существенный «довесок» – половину Ростовского княжества, правители которого не в состоянии были выполнять своих финансовых обязательств перед Ордой. Но самой большой победой Калиты было то, что за ним остался Новгород. Его наместники сидели там уже с конца 1327 года, когда стало ясно, что правлению великого князя Александра Тверского пришел конец.
Хан мог перетасовать карты и передать право на новгородский стол Александру Васильевичу Суздальскому. Опасаясь такого исхода, новгородцы послали в Орду свое посольство во главе с боярином Федором Колесницей. Они хотели видеть в Новгороде князя достаточно сильного, чтобы оборонять их рубежи, но при этом достаточно благоразумного, чтобы не посягать на их уклад жизни и достояние. Иван казался им именно таким правителем. Судя по всему, хан тоже оценил способности князя Ивана и признал его как бы старшим великим князем, ответственным за весь ход дел на Руси.
Небывалый раздел великого княжения Владимирского напомнил далекие времена хана Батыя. Тогда, в 1249 году, татары поделили великое княжение между Александром Невским и его братом Андреем. Это деление продержалось всего три года: в 1252 году Андрей чем-то прогневил Орду и был силой изгнан из Владимира. Александр стал полновластным хозяином всей территории великого княжения. С тех пор она оставалась неделимой.
Предпринятый Узбеком раздел существовал, как и первый, всего лишь три года. После кончины суздальского князя в 1331 году Иван Калита получил его долю великого княжения. Однако для того, чтобы достичь такого исхода, московский князь должен был проявить за эти три года не меньше талантов, чем его великий дед.
Одним из последствий раздела 1328 года стало обесценивание великокняжеского титула. И если в 1328 – 1331 годах в Северо-Восточной Руси было два законных великих князя, то в середине XIV века многие русские князья начинают называть себя «великими». При этом обладание Владимиром перестает быть необходимым условием ношения титула «великого князя». Появляются великие князья тверские, нижегородские, рязанские...
Вероятно, тогда же, летом 1328 года, Иван Калита одержал в Орде и еще одну бескровную победу. Летопись сообщает, что, кроме земель из состава великого княжения Владимирского, хан Узбек «и иныя княжениа даде ему к Москве» (22, 195). Это были три огромные территории, центрами которых служили города Галич, Белоозеро и Углич. Внук Ивана Калиты князь Дмитрий Донской, передавая эти земли своим сыновьям, назвал их в своем завещании «куплями деда своего».