- И какое же чудо должно произойти, чтобы вы отпустили невиновных? - гневно спросил Иван, предвидя ответ лукавого Соломона.
- Я смог бы закрыть это дело, если бы вы согласились с моим предложением.
- Сколько ещё?
- Восемь лет и мы возместим вам ваши убытки.
Иван не раздумывал.
- Согласен, - сказал он уверенно, отдавая себе отчёт, что только что подписал себе смертный приговор. Долгих восемь лет выжмут его без остатка. Соломону останется лишь выбросить труп в ближайшую канаву. - Но, у меня есть условие. Вы не просто закроете дело, вы отпустите их из города. Кем и Кими должны покинуть Траптаун. В противном случае, сделки не будет.
- Согласен.
Глава 9
Иван стал первым в Раю, кто вышел на полный контракт. Новость о русском «заложнике» быстро разнеслась по Райскому месту. Редкие первогодки, на правах старожилов, приходили к дому Ивана, чтобы увидеть безумца, решившего покончить с собой столь изощрённым способом. «Это верная смерть,» - говорили одни. «Что вы хотите? - отвечали другие. - Два года общения с Кубом совсем отшибли мозги у этого русского».
По словам Соломона, пришедшего лично сказать Ивану, что часть уговора он выполнил, с мистера Нуто и Кими были сняты все обвинения. Во избежание возможных волнений среди индейцев, их вывезли тайно, ночью, не дав попрощаться с друзьями, в том числе и с Иваном. Дом их отдали бедной индейской семье, слишком напуганной и уставшей от жизни, чтобы быть гордой.
На месте сгоревшего банка, с помощью Башни, отстроили новый, больше и лучше прежнего. Гамлета взяли в охранники. В первый же день работы, он явился к дому Ивана в любимой футболке и новых камуфляжных штанах и до вечера, пока не стемнело, стоял напротив окна с незаряженным автоматом наперевес. «Бешеному дитяти — ножа не давати,» - с невесёлой усмешкой думал Иван, глядя в окно на бритоголового Славика, не сводящего глаз с его дома.
Джон окончательно сник; он приходил к Ивану с видом врача, поставившего больному смертельный диагноз и не знающего как об этом сказать умирающему. Иван как мог подбадривал друга, но вся его бравада вроде: «Вот увидишь, Соломон сдохнет первым,» - на парня не действовала. Когда Иван поправился, Джон отвёл его в тайное место: небольшой уголок земли на отшибе рядом с ангарами. Издали, место казалось обычной лужайкой, случайным зелёным пятном среди бетонных задворок. И только ступив на неё, человек понимал, что это — не просто английский газон.
- Это кладбище, - объяснил куратор наличие белых табличек на зелёной траве. - Мы хороним здесь погибших по разным причинам доноров и обслугу.
- У вас были погибшие? - искренне удивился Иван.
- Да, в основном, несчастные случаи....
- Но было и нечто похуже, - поделился своей догадкой юноша.
- Я не должен рассказывать, - Джон замотал головой. - Я привёл вас сюда, на эти могилы, чтобы напугать вас, чтобы заставить вас быть осторожным.
- Жизнь - смертельная болезнь, - философски заметил Иван. - Считай, что ты меня напугал.
Как ни хорохорился Иван, грусть по утраченной свободе и навсегда потерянной девушке медленно, но, верно, сползала в глухое уныние. Пришедшая на смену унынию пустота была невыносимой. Жизнь потеряла свой смысл; лишь злость да тупое упрямство — две дьявольских клячи, ставшие в упряжь вместо издохшей тройки борзых коней Купидона, упрямо тащили телегу с мёртвым возницей. Особенно худо бывало под вечер, когда сжимался и вял в холодной тьме безрадостных дум робкий лучик надежды.
Не дай мне бог сойти с ума…[34]
«Как же он верен, - с восхищением думал Иван, повторяя снова и снова согретые солнцем строки. - Как бесконечно он прав».
В сгустившихся сумерках беспросветного одиночества, Пушкин, своей духовной вибрацией, защищал его слабый разум, не давая кружащему рядом злу добить смертельно больную надежду; так костёр в ночи отгоняет голодных шакалов от усталого путника. Пушкин стал ему другом; выученные, когда-то, на спор стихи сделались его невидимым скитом, где он, в тишине и покое, окормлял свою душу талантом гения.
Познавший адову печаль, Иван устремился к небу. По правилам, донорам разрешалось выходить за пределы Рая, но не более, чем на два километра в любую сторону. Ивана тянуло в горы; город, где не было Кими, ему опостылел. Горы дышали тайной; они звали к себе, манили своей отрешённостью от бренного мира и девственной чистотой, не замаранной слабыми людьми — слепыми, лукавыми, жадными до власти безумцами.
Джон, не без грустного вздоха, согласился прикрывать прогулки Ивана, в особенности от Гамлета, взявшего на себя добровольное обязательство доносить о «враге колдунов» Соломону. Он подарил ему туристические ботинки и показал «индейскую тропу», минуя камеры и посты, тайно ведущую в горы. Знали о ней не многие и знавшие молчали; раз или два в году кто-то из индейского персонала на несколько дней уходил в самоволку. «Побыть с духами гор,» - так они называли своё «внезапное недомогание», освобождавшее их от работы в Раю. Название Ивану понравилось, как и тайная тропка, выводящая с зоны.