Пушкина было жаль. Да, он знал наизусть все сто восемнадцать стихов и давно обходился без книги, но энергетика вещи, хранившая память о тех, кого он любил (ведь книги касалась Кими), была ему дорога.
Ко всем неприятностям добавилась слежка; к нему приставили соглядатая, теперь уже официально. Радости Гамлета не было пределов. Самодовольство, сиявшее на его лице, светило даже в ночи; он готов был дежурить у дома Азизи круглые сутки, только бы доказать свою безграничную преданность магии и ненависть к маглам – презренным изгоям в священном мире волшебников.
Круглосуточный бред, доносящийся с улицы: «Я говорил тебе, брат Йорик, мы с тобой – не то, что они, поганые маглы, - или - ты чувствуешь магию? Я чувствую. Я словно весь пропитан магией. Мы с магией – близнецы братья. Ну не обижайся, брат Йорик, близнецов может быть сколько угодно…» - несказанно утомлял. От Гамлета было не скрыться нигде: ни дома, ни на улице, ни в горах.
Две тысячи пятидесятый год был ознаменован двумя событиями: холодной войной между США и Китаем и ростом доллара. Мировой экономический кризис вызвал дефляцию донорской силы. Предложение превысило спрос, и Иван стал «донором не у дел».
- Доноров сейчас в избытке. Гонорар урезали до пяти тысяч, но они всё равно идут и идут. Может, теперь, мистер Ли вас отпустит? - предполагал разом повеселевший Джон.
Ивана новость обрадовала. «Не плохо бы, - думал он, слушая счастливую трепотню куратора. – Признаться, устал я».
- …вы теперь здесь самый богатый донор. Многие вам завидуют. Кризис свирепствует и многие хотели бы оказаться на вашем месте.
Мгновенно, кривая усмешка исказила лицо Ивана.
- Готов хоть сейчас поменяться участью с любым желающим, - ответил он другу.
Радость была не долгой. Ивана не отпустили. Расстроенный Джон, вздыхая, поведал ему реакцию Соломона на свой робкий вопрос: «Зачем компании столь дорогая обуза?»
- Я специально произнёс слово «обуза», чтобы он не заподозрил меня в сочувствии к вам. Я думал, он со мной согласится, но он…. Вы знаете, как он на меня посмотрел? Как на врага компании. Вот как. Не твоего ума, мол, дело. Мистер Азизи останется здесь на срок, прописанный в контракте, - сказал, как отрезал. Признаюсь, я не согласен с мистером Ли. То, что он с вами делает, похоже на месть.
Если и была душа у клона под номером 5-1, а она, по твёрдому убеждению Ивана: «Самая, что ни на есть наилучшая,» - была, то она явно болела от несправедливости хозяина, не воспринимавшего «разработку компании» в статусе человека.
Всё чаще от Джона слышалось: «Это неправильно. Донор не вещь. Мой кодекс чести не позволяет мне…» Клон уходил в оппозицию к магу и Ивана странное (хотя почему странное?) поведение друга тревожило больше, чем намерение Соломона покончить с «упрямым русским» - теперь он был в этом уверен.
Сеансы продолжились «вхолостую»; отобранная сила больше не отдавалась клиенту, а сбрасывалась в Хранилище. «This is all down the drain,»[44] - по меткому замечанию Джона. На Иванов вопрос: «Что за хрень?»
- Это - как банк, только магический, - ответил ему куратор. - Ваша сила будет храниться в нём до лучших времён.
- Так же, как и мои деньги, - добавил Иван, понимая всю безнадёжность происходящего. – Надеюсь, однажды, кто-нибудь спалит этот… банк дотла и выпустит силу на волю, и тогда уж держись….
Джон улыбнулся.
- Вы – мой друг, мистер Азизи, и вы всегда можете рассчитывать на меня.
Лето пришло стремительно, высушив остатки весенней свежести на альпийских лугах палящим, июньским зноем. Даже в Раю, по неизвестным причинам, температура зашкаливала. Иван качал головой, наблюдая, как изнывает напротив его окна злой Гамлет с прилипшим к телу качка, мокрым от пота Йориком. Однажды Иван не выдержал и бросил несчастному парню бутылку с водой.
- На, охладись! - крикнул он Славику и тише добавил. – Мне ни к чему здесь мёртвый имбецил, воняющий как сто дохлых гиппопотамов.
Гамлет бутылку не взял. Со всей своей накачанной дури он пнул подарок ногой. Пластик не выдержал, вода разлилась на горячий асфальт, шипя как больная гадюка. Иван лишь пожал плечами.
- Как хочешь.
Больше о Гамлете мужчина не вспоминал; он был захвачен детективной историей о «проклятой книге»[45] и человеческой глупости, под глумливый смех дьявола, искажающей Бога.
Весь оставшийся день Славик бубнил, что скорее умрёт, чем сдастся на милость врагу, что магловская вода – отрава и что ему, почти магу не пристало осквернять себя подачками «вышедших в тираж доноров».
Из-за невыносимой жары, в ожидании обещанного компанией кондиционера, Иван спал на улице, соорудив на заднем дворе из матраса подобие тахты. Седьмого июня на зоне был побит абсолютный температурный рекорд: сорок один градус по Цельсию.