- Я был как все….
- Теперь, ты возмужал. Ты любишь, и ты любим….
Иван встрепенулся.
- Осталось немного, - продолжил старик.
- Поверить.
- Да. Поверить и возбудить в сердце надежду. Это - твоё оружие и с ним ты победишь.
- Но это так сложно….
- Сложно быть человеком?
- Я ведь не Робин Гуд, не Айвенго, не Тиль Уленшпигель. Я вообще не герой.
- Ты думаешь, кто-то из них хотел быть героем? Ты сам выбрал судьбу – ещё до рожденья. Просто поверь.
Иван попытался примерить платье героя, но увидел лишь жалкого клоуна в старых доспехах.
- Как? – недоумевал он. - Как я смогу разрушить Башню? Я ведь - всего лишь русский, никто в этом мире.
- Богу не важно, какой ты национальности, достаточно ли ты умён, богат, или какого цвета у тебя кожа. Ему важно одно: чтобы ты не был глухим к Любви. Человек – это сосуд; обличённый волей, он сам выбирает, что будет храниться внутри – добро или зло. Посмотри на лица людей, особенно возрастных. Они не потому так уродливы, что стары; и не важно, они выбрали зло или зло выбрало их, тьма изнутри разъедает их плоть, потому что «как все», потому что быть злым – легко. Тьма не требует от тебя духовной борьбы, творческих сил, ежедневной молитвы и веры, потому что её природа созвучна низшим, животным инстинктам, беспредельно лукавым и злым.
- Я думал о вере и понял, вера моя – это знание. Если бы ты, и Кем не встретились на моём пути…, не знаю…. Как это, вот так, взять и поверить на слово? А если всё это ложь и Бога не существует?
- Ты всё ещё сомневаешься? – строго спросил Аша.
- Нет, я ведь видел…. Просто… я подумал, может со мной что-то не так? Может я скотина неблагодарная? Всё-то мне мало….
- Пойми, Иван, вера - есть дар. Она просто входит в тебя, и ты не знаешь, как и за что. Мы можем лишь делать, что должно (ибо вера без дел – мертва есть) молиться и надеяться, что однажды, Бог откроется нам.
- А если этого не случиться?
- Нужно верить.
- А может быть, знать?
Аша улыбнулся.
- Знать, оно конечно не плохо, но, запомни Иван, можно расчленить Бога на буквы, исследовать каждую точку, каждую запятую и не приблизиться к Нему ни на йоту, а можно просто… быть с Богом. Как там, у Пушкина? – он перешёл на русский язык. - «Музыку я разъял как труп. Поверил я алгеброй гармонию…» Так вот, не нужно мерить Гармонию алгеброй (Моцарт такой ерундой не занимался), всё равно ничего не поймёшь, - только в уме повредишься.
Старик замолчал. Мысль увела его в прошлое; он как будто вспомнил о ком-то значимом для него и даже родном, потому что взгляд его сделалась грустным, а глаза наполнились слезами.
- «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал…»[50] – процитировал он знакомые Ивану строки. - За это его и убили.
Иван был удивлён и растроган глубоким почтением, с которым индиец говорил о русском поэте.
- Ты говоришь о Пушкине так, как будто….
- Я знал его; святой человек.
Арабские брови Азизи взметнулись вверх.
- Ты был знаком с нашим Пушкиным?
Аша передёрнул плечами, будто говоря: «Что в том такого?»
- Круто, Аша! – восхитился Иван. – Расскажи! Каким он был, наш Александр Сергеевич? Тоже как ты? Был избранным? Магом? – вопросы сыпались один за другим.
Старик покачал головой, решив не озвучивать обидную правду: «Какой же ты всё-таки дурень, Ваня». Когда словесный поток утих, он ответил:
- Пушкин был человеком и христианином, притом христианином имеющим,[51] сверх имеющим; он приумножил и всё, что он приумножил, он отдал людям, чтобы, читая его – они и сами могли иметь и преумножать. Иван захлебнулся от счастья; сидеть рядом с живым свидетелем чудесной истории было верхом блаженства.
- Сколько же тебе лет, Аша? – спросил он с искренним удивлением, веря каждому слову индийца.
- Ты скажешь много, я скажу мало. С каких позиций смотреть, да это и не важно. Важно лишь то, что ты сейчас здесь и ты готов слушать.
Пытаясь осмыслить сказанное, Иван погрузился в раздумье.
Кем он был? Уж точно не имеющим. Что и кому он дал? Даже свой собственный талант и тот растратил на фейерверки. «Глупец!» Он вспомнил их первую встречу в пабе.
- Почему ты написал мне: «Беги,» - тогда, при первом нашем знакомстве?
- И я не святой, - с печалью в бездонных глазах ответил Аша. – Каюсь. Я не поверил…. Мне было видение, что мой, ещё не рождённый сын, будет отмечен как избранный. Я ждал его прихода в мир, как ждут спасителя. Когда родился Серадж, я подумал: «Родился герой,» - и я воспитывал его как героя, в добре и любви…. Но…, сын мой погиб…. Я был в отчаянии…. Увидев тебя, прости, пародию на Сераджа, я разозлился. Разозлился на Бога и… на себя, что поверил. Я смотрел на тебя - дурную копию погибшего сына и думал: «Как этот футболист-неудачник сможет противостоять злу невиданной силы?» Я ошибался…. Ты – действительно избранный. Не спрашивай, почему. Просто, доверься Богу, как доверился я, - старик вздохнул. - Я дам тебе одну молитву. Она проста и действенна: «Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Читай её постоянно. Она поможет тебе.