- Кими всё ещё птица.
Желая ободрить старого друга, его собеседник похлопал несчастного по плечу.
- Кем, ты ворчишь как старый медведь, - на этих словах индеец, по-доброму, ухмыльнулся. – Ты же знаешь, дочка твоя свободна как ты или… Рустам, что любезно вызвался заменить сбежавшего бармена.
Кем взглянул на толстого, улыбчивого мужчину за стойкой и с некоторым недовольством в голосе спросил:
- Ты хочешь сказать, что Кими нравится быть птицей?
- Думаю, нет, - успокоил друга индиец. – Думаю, девушка ждёт ЕГО, - он многозначительно посмотрел на Кема.
- Ты прав, Аша, - согласился старик. – Я зря беспокоюсь. Они уже не дети. Волчонок стал волком, считай, вожаком…. Как он эту Башню? А? Наш-то Иван? Лишь груда бетона да горстка чёрного пепла остались….
Аша понимающе улыбнулся, а толстый бармен за стойкой развернулся на звук знакомого имени.
- Простите, - вежливо вклинился в разговор Рустам, вот уже несколько часов как вернувший обратно свой человеческий облик, отчего душа его, обретшая прежнюю плоть, светилась от счастья. – Я не ослышался? Вы сказали: «Иван?»
- Нет, Рустам, ты не ослышался, - ответил мужчине Аша.
- Так Иван жив? Где он? Что с ним?
- Ну, - довольно крякнул индеец, - Иван наш жив и здоров, и надеюсь, что скоро мы его увидим, тем более что кое-кто его ждёт….
- А пока, - перебил друга Аша, - дай-ка нам ещё по пивку.
- Башня разрушена, - продолжил он, когда Пивасик снова занялся делом. - Но где гарантия, что новый Чан Ли не воссоздаст старую Башню, скажем, в Перми, где русские возводят свой магический центр - ещё более могущественную? Тёмные искусства многочисленны, разнообразны, изменчивы и вечны. Бороться с ними – всё равно, что сражаться с многоголовым чудовищем. Отрубишь одну голову – на её месте тут же вырастет новая, ещё более свирепая и коварная, чем прежде. Это битва с противником, непостоянным, неуловимым, вечно меняющим обличья,[60] и уничтожить его можно только с помощью Божьей.
Индеец вздохнул.
- Ты прав, мой друг. Зло вошло в нашу жизнь, потому что природа зла - искажать то немногое, что есть в человеке от Бога: доброе, чистое, светлое. Цель его - возбуждая всё самое низкое, низвести человека до уровня грубой материи, чтобы никогда он не вспомнил: кто он, откуда.
- Сказано: «Никто, зажегши свечу, не ставит её в сокровенном месте, ни под сосудом, но на подсвечнике, чтобы входящие видели свет».[61] Там, на Тасосе, пожертвовав собой, Иван обрёл беспредельную силу – силу молитвы. Он стал Седьмым (из ныне живущих) и… вторым из России.
- А первый кто?
- Художник. Недавно переехал с женой в Швейцарию. У него особая миссия….
- Не слышал….
- Время пока не пришло, - уверенно произнёс Аша. – Наш вот Иван тоже не сразу стал воином Света. Теперь он готов, и он будет сражаться….
- А мы ему поможем! – с жаров воскликнул Кем. - Вот только с делами разберёмся, - добавил он тише. - Я слышал, Джон неплохо справляется….
- Джон молодец, - согласился индиец. - Утром понаедут журналисты. Он придумал скормить им версию о неполадках в энергосистеме, разрушившей Куб. К счастью, кроме Чан Ли никто не погиб и дело быстро закроют. Клиенты уже разлетелись, - часы в углу пробили два раза. – Утром отправят доноров, и Рай опустеет…, уже навсегда.
Кем рассмеялся. Он поднял руку, призывая бармена, и нарисованный гризли на красной футболке приветливо улыбнулся кому-то.
Только под утро друзья покинули паб. Дом Аши, всё ещё заколоченный, но никем не занятый и не снесённый, как того хотел Соломон, встретил их скрипом рассохшихся досок на старом пороге и щебетом смелой птахи, в ожидании мужчин, дремавшей на спинке кресла и мгновенно проснувшейся от негромкого голоса Аши, в темноте не сразу нашедшего замочную скважину.
- Прости, Кими, мы с твоим отцом, на радостях, немного выпили, ну ты понимаешь…, - оправдал свой с Кемом поздний визит индиец. – Такая радость, такая радость….
Птица весело зачирикала, сделала круг по комнате и вылетела в открытое настежь окно, радуясь свободе и новому солнцу, огненной макушкой уже растревожившему тьму на востоке.