— Никуда я с вами не пойду! — серьезно сказала Рита Ивановна.
— Пойдете, куда вы денетесь! Я вам таких страхов понарисую, что вы сами прибежите ко мне лечиться. Кстати, Иван тоже в монастыре не был, — уже мирно сказал Николай Николаевич.
Возле дома они расстались.
— Вы там долго не рассиживайтесь, через полчаса я буду у вас, — крикнул он издалека.
— Вот прицепился! — вслух сказала Рита.
Через полчаса он пришел со своим саквояжем и начал раскладывать инструменты. Рита Ивановна уже убрала в комнате и теперь молча села в кресло.
— Мне надо измерить ваше давление. Вы уж меня простите за бестактность, — извинился он.
— Знаете, я как-то не привыкла, чтобы мною командовали! — нахмурилась Рита.
— Нет, вы уж, пожалуйста, подчиняйтесь! Иначе скажу Ване. Ваня для меня авторитет, а для вас?
— Я его второй раз в жизни вижу, если не считать его детства.
— Как это «второй раз»? — не понял Николай Николаевич.
— Ладно, меряйте свое давление.
— Не мое, а ваше! Измерив давление, Николай Николаевич сказал:
— Давление, отличное, так что сердце мы исключаем. А вот нервишки… Вы когда-нибудь Богу молились?
— Как молилась? Креститься, что ли?
— Да нет, вот чтобы стать на колени и бить челом. Знаете, что такое «бить челом»?
— Вы что, издеваетесь?
— Отнюдь, — серьезно произнес сосед. — Вам надо ежедневно, желательно утром и вечером, делать такие упражнения: стать на колени и наклоняться головой к полу и задерживать наклон вначале на две секунды, потом на три и так далее, доводя до одной минуты, сначала медленно подниматься, а потом все быстрее и быстрее — по системе йогов. Это называется «промывание мозгов», а у нас — «молиться Богу». У вас, наверно, часто болит голова?
— Болит, больше затылок,
— Я так и думал. Теперь — есть у вас ручка, тетрадь?
— Да откуда же я знаю, что тут есть, я даже не знаю, где продукты, наверное, обед надо готовить.
— Обед я вам помогу, давайте сейчас уже сделаем главное, чтобы потом к этому не возвращаться. Возьмите пока мою ручку, и вон там на полочке лежит тетрадь — это Софья Ивановна хотела записывать свои наблюдения, но так и не начала.
Рита взяла тетрадь, ручку и приготовилась писать.
— Напишите слово «исключить» и под ним пишите: первое — молоко свежее, некипяченое.
Рита Ивановна недоуменно посмотрела на Николая Николаевича.
— Да, да, молоко! Второе — мясо свиное, утиное, индейки, гуся. Третье — всякие бульоны, даже куриный.
— Вы что, смеетесь?! А чем же питаться?
— Пишите и не волнуйтесь. Из фруктов исключить груши, абрикосы, кислые яблоки. Из овощей — дыни, огурцы. Всякие жиры, свиной, маргарин, специи, поменьше сливочного масла, — и Николай Николаевич еще долго диктовал, чего нельзя. — А теперь пишите, что можно и нужно. Кефир, творог, сметана — немного, хлеб пшеничный, желательно несвежий…
Так они просидели в роли учителя и ученика минут сорок.
— Вы завтракали? — неожиданно спросил Николай Николаевич.
— Да нет же, не успела!
— Тогда идемте ко мне, у меня готовый завтрак стоит.
— Нет, нет, только не к вам.
— Вы что, боитесь меня?
— Просто неудобно. Скажут, только приехала и уже…
— Что «уже» и кто скажет? Ладно, я сейчас отнесу саквояж и принесу завтрак сюда. — И Николай Николаевич вышел.
Зазвонил телефон. «Слушаю!» — сказала Рита Ивановна. «Это Коммунистическая, 119? — послышался приглушенный голос. — На ваш адрес поступила телеграмма. Читаю текст: «Выехала через Белгород-Днестровский буду неделю — Оксана». Телеграмму опустим в почтовый ящик». «Хорошо, спасибо».
На завтрак был творог с сахаром, хлеб и чай.
— А вообще, Рита Ивановна, надо бы поголодать два-три дня, после зондирования, в данном случае голод — самое эффективное лечение.
— Так в чем же дело? Могу и поголодать.
— Но творога все-таки съешьте, не зря, же я ходил…
Опять зазвонил телефон. Николай Николаевич взял трубку. «Дядя Коля, как там наша гостья?» — спрашивал Иван. — «Все в норме, вот завтракаем, а у вас как?» — «Сегодня приеду домой ночевать, все вроде выяснилось». — «А что там стряслось, если не секрет?». — «Какой там секрет, уже по радио говорят». «Ого, даже так? И что же это?» «Наш пилот удрал в Турцию на самолете «АН-2». «А как же «граница на замке»?» «Видать, замок слишком большой, он между ним и границей и прошмыгнул; дома все расскажу, поцелуй за меня Риту Ивановну».
Николай Николаевич, положив трубку, подошел к столу и, перегнувшись, поцеловал в щеку Риту Ивановну.