— Ну и прав Лавренев! Надо садиться за роман! — И Корнилов спрыгивает с подоконника…
Конечно, все они правы… У меня много неиспользованного исторического и современного материала, собранного в глубинных районах области…
Очень часто я теперь вспоминаю это памятное правление.
Принимая молодого писателя кандидатом в члены Союза писателей, его не только со всей серьезностью посвящали в Литературу, но испытывали, говоря техническим языком, и на прочность, и на разрыв. Обсуждалась только одна кандидатура!
В послевоенные годы в этом ритуале приема нового члена писательской организации, к сожалению, многое безвозвратно утеряно. Прежде всего… творчество молодого писателя во всех инстанциях обсуждается без его участия. Зря, думается мне, ликвидирован институт кандидатов — не каждый принятый в организацию по первой книге оправдывает высокое звание писателя.
Как-то летом 1975 года я участвовал в работе секретариата Союза писателей РСФСР. В этот день в члены писательской организации должны были принять… 87 человек! Конечно — заочно. Зачитывались какие-то сведения из анкет — и усталые секретари, чаще всего механически, поднимали руку при голосовании. И я в том числе! Принимали всех!.. Но у меня хватило терпения только на тридцать человек, и я сбежал с секретариата…
А вот памятное мне правление 1937 года.
На председательском месте сидит критик и литературовед Анатолий Горелов. Это крупная фигура в литературном мире Ленинграда. Говорят, ему уже тридцать лет, но выглядит он еще молодо, очень энергичен. Потому-то и взвалили на него, бедняжку, столько работы! Он и руководитель Ленинградской писательской организации, он же и ответственный редактор двух литературных журналов: «Резца» — с 1929 года, «Звезды» — с недавних пор. Литературно-критические его работы посвящены вопросам развития советской и русской классической литературы. Я читал только «Путь современника» — о творчестве Михаила Слонимского; вышла книжка в 1933 году в издательстве «Советский писатель».
Слева и справа от Анатолия Горелова сидят члены правления.
Это — Ольга Форш, Вячеслав Шишков, Константин Федин, Николай Тихонов, Михаил Зощенко, Самуил Маршак, Корней Чуковский, Борис Лавренев, Михаил Слонимский, Леонид Соболев и другие видные ленинградские писатели. Через десяток лет читатели их будут называть классиками советской литературы.
Некоторые из них видят меня впервые, а потому внимательно всматриваются. Но другие — хорошо знают.
Михаил Слонимский, докладчик, подробно характеризует все написанное мною. Но говорит о совокупности сделанного, а не об отдельных произведениях.
Это делает уже содокладчик — Константин Федин. Он анализирует, говорит о языке рассказов, о композиции, об опасностях подражания Бабелю и Олеше, на отдельных примерах из рассказов и повести утверждает, что у меня есть и своя тема, и своя манера письма.
После Федина, если мне не изменяет память, о рассказах говорил Тихонов, о повести — Лавренев. Задают вопросы Маршак и Форш… Спрашивают, кого люблю из классиков русских и зарубежных, какую я читал последнюю книгу, где я работаю, над чем сейчас тружусь. Были и другие вопросы.
Писателю, даже очень молодому, интересна его новая работа, и я с удовольствием рассказываю о начатом романе.
Воспоминание о приеме в Союз писателей сохранилось в моем восприятии праздничным событием. Ведь состоялось не «голосование», а доброжелательное обсуждение кандидата, с чьим творчеством члены правления успели не только ознакомиться, но и пришли к решению принять в кандидаты Союза.
Вот почему я не помню ни одного «провала» при приеме. Если соискатель еще не «созрел», руководители Союза заранее рекомендовали повременить с подачей заявления: тем самым они оберегали человека от «шока» разуверений в своих силах. В этом предварительном отборе проявлялись такт и доброжелательность также Михаила Слонимского, присущий ему дар воспитателя. Незримо сказался и опыт журнала «Резец», ставшего подготовительной студией молодых литераторов.
Через какое-то время после этого правления я на Невском, недалеко от Гостиного двора, встретил Слонимского. Михаил Леонидович поинтересовался, как движется мой роман.
— Плохо, медленно, — ответил я.
— Почему?
— Много езжу по области, некогда сесть за стол. К тому же мучает кашель, врачи что-то находят в легких…
— Сколько вы проработали в «Крестьянской правде»?
— Около трех лет.
— Из газеты надо уходить вовремя. Газета многому учит, но от многого и отучивает… Зайдемте-ка в Гостиный!