Немало напишу и я. Тогда я еще не знал балтийца Кирилла Дороша, который в дальнейшем станет героем многих моих очерков и рассказа «Кирилл Дорош идет!», а написал о его близких друзьях, разведчиках Сучкове и Баканове, и еще — о трагической смерти любимца балтийских моряков комбата Спиридонова…
Но один рассказ — «Испанец» — мы написали совместно с Геннадием Фишем.
В дивизии народного ополчения находилась группа испанцев-добровольцев. Это были дети бойцов испанской народной армии. Родители их погибли, защищая Мадрид от франкистов. Они приехали в Ленинград, жили и учились в Гатчине. Выросли, возмужали. И, когда началась война, пошли вместе с ленинградцами сражаться против фашистов. Одного из испанских юношей, по имени Хосе Альвар, мы встретили у моста через Олонку. Он грелся у костра, весело переговариваясь со своей симпатией — девушкой из полевой почты.
Мы с Геннадием побеседовали с Хосе.
Пожелав ему стойко охранять мост от вражеских лазутчиков, мы распрощались с ним…
В рассказе дальше говорится:
«Мы разыскали палатку редакции дивизионной газеты, приподняв полог брезента, вошли и, с трудом найдя местечко среди спящих вповалку товарищей, заснули… Ночью сквозь сон мы услышали стрельбу, но, как и все другие, находившиеся в палатке, не обратили на это внимания. А наутро, в раннем холодном рассвете, едва мы успели войти в блиндаж командного пункта, как туда вбежал запыхавшийся лейтенант, командир испанцев…
О чем же рассказал лейтенант-испанец?
Оказалось, что, когда ночью Хосе Альвар снова вступил на охрану моста, группа фашистов окружила мост, завязалась перестрелка, Хосе отлично дрался, убил немало фашистов, но и сам погиб…»
«И перед нами снова встал бревенчатый мост, — говорится в конце рассказа, — и костер у моста, и веселая девушка, поправляющая свою прическу, и этот молодой испанец, отстоявший мост через быструю речку, сумевший в холодном озерном краю отомстить за растоптанную солнечную Испанию».
В сборнике Фиша под рассказом «Испанец» стоит дата: «Олонец, август 1941», — но это ошибка, на самом деле рассказ написан где-то в январе, а впервые напечатан на страницах «Во славу Родины» 4 февраля 1942 года.
Ни в августе, ни в сентябре мы не могли бы написать этот рассказ. Не до рассказа тогда было! Успеть бы вернуться в редакцию, закончить и сдать корреспонденции в набор — и снова в дорогу!..
Тяжелые это были месяцы!
Я позволю себе привести еще небольшой отрывок из книги Маршала Советского Союза Мерецкова (тогда — генерала армии), который вступил в командование 7-й армией 24 сентября 1941 года:
«Напор врага был очень сильным. Главнокомандующий финской армией барон Маннергейм, согласовав свои планы с немецкими, поставил перед своими войсками задачу нанести 7-й армии два мощных удара. Один из них, по его расчетам, должен был привести к прорыву через Свирь на юго-запад и соединению с гитлеровцами у Волхова; другой — к прорыву на юго-восток и выходу через район озера Белое к Вологде. С этой целью против 7-й армии противник сначала сосредоточил четыре дивизии и три бригады, а затем перебросил с Карельского перешейка еще одну немецкую пехотную дивизию, четыре финские дивизии и две егерские бригады. Теперь враг наступал силами девяти дивизий и пяти бригад, не считая ряда вспомогательных частей. У нас же ему противостояли четыре стрелковые дивизии, одна дивизия народных ополченцев и два отряда из нескольких полков. Противник значительно превосходил нас и в авиации».
Но того, что знал командующий 7-й армией К. А. Мерецков, не знали мы, сотрудники армейской газеты, продолжая мотаться по фронту, пытаясь своими корреспонденциями и очерками поднять моральный дух бойцов, а значит — помочь стабилизации положения на фронте.
Геннадий Фиш в эти дни находился в районе Суоярви.
Я же в который раз снова оказался на севере Карелии. Пустынный это был край в то время. Никого — в деревнях, никого — на дорогах. Машина, на которой я ехал, повернула обратно у контрольно-пропускного пункта, и я до полка Литвинова шел тридцать километров пешком, встретив в пути двух-трех обозников. А когда наконец я дошел до расположения полка, то тоже не возрадовался. Полк как раз собирался оставить свои позиции.
Когда в последних числах сентября я возвращался в Петрозаводск, то еще издали на дороге увидел бесконечную колонну автомашин. Догадался: наши оставляют Петрозаводск. Так это и оказалось. Штаб 7-й армии со всеми тылами эвакуировался в Кондопогу.