Кто же тогда был в редколлегии «Звезды»?.. Всего — трое: Н. Тихонов, Н. Лесючевский и В. Мануйлов. Фронтовая редколлегия!
В начале 1946 года я демобилизовался из армии.
Вернувшись в Ленинград, я уже на другой день сел работать над романом «Огни в бухте», который всю войну пропутешествовал со мной. (Оригинал был вывезен на Урал, дважды похищался с чемоданом, в котором лежали и носильные вещи, но все же его удавалось найти.)
Утром я шел, как на работу, в Публичную библиотеку, оттуда — в музей С. М. Кирова (помещался музей в бывшем дворце Кшесинской), а вечерами трудился дома. Какие-то страницы романа надо было переписать, какие-то — дополнить новыми материалами.
Летом я завершил работу над романом и отдал его на чтение сотрудникам музея С. М. Кирова. Сам же уехал на арендованную мной дачу в 126 километрах от Ленинграда, на берег озера Комсомольское.
Вернулся я в Ленинград через месяц. Роман в музее был прочитан. Меня пригласили на обсуждение.
Я внимательно выслушал мнение людей, многие из которых в разные годы работали вместе с С. М. Кировым, хорошо знали его. Были высказаны замечания.
Захватив роман для окончательной доделки, я снова уехал на озеро Комсомольское. Там я прожил около недели, а в конце августа направился в Приозерск вносить арендную плату за дом. И неудачно: в райисполкоме шло общее собрание.
Просидев больше часа в коридоре, я открыл дверь зала, послушал, что там так бурно обсуждается. Оказывается, это было постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», о котором я не имел никакого понятия: газеты до нас доходили с большим опозданием.
Я вернулся на дачу и, захватив с собой рукопись романа, выехал в Ленинград.
Не заезжая домой, я первым делом направился в Союз писателей. На лестнице мне встретились сотрудники «Звезды». Они поинтересовались, в каком положении находится мой роман. Я ответил, что работу закончил и могу хоть сейчас отдать рукопись на чтение.
Они тут же затащили меня в редакцию.
Через день я вернулся к себе на дачу.
Прошло, видимо, недели две или три, и я получил из «Звезды» письмо. В конверте лежала еще короткая записка от Алексея Михайловича Еголина, ответственного работника Центрального Комитета КПСС, нового главного редактора журнала.
Еголин просил отдать роман «Звезде».
Я ответил согласием.
«Огни в бухте» были напечатаны в № 11—12 «Звезды» за тот же 1946 год.
Я стал получать много писем, мне часто приходилось выступать на читательских конференциях.
Как-то, встретившись в Москве с Еголиным, я рассказал ему обо всем этом. Он молча выслушал меня и предупредил, чтобы я особенно не ликовал, так как о романе имеется отрицательное мнение «одного влиятельного человека в Баку».
Я сразу понял, кого он имеет в виду, — Багирова. В первые годы Советской власти тот занимал весьма ответственный пост, сейчас являлся секретарем ЦК КП(б) Азербайджана. Я достаточно хорошо знал характер этого человека, чтобы не вводить его в роман. Правда, я смутно чувствовал, что это может мне не проститься. Но, разумеется, не представлял себе масштабов.
— Поезжайте в Баку, послушайте замечания по роману. Они вам могут быть полезны при подготовке отдельного издания, — посоветовал Еголин.
Я поехал в Баку, выслушал замечания помощников и референтов Багирова… Речь шла об «отсутствии широкого показа развития нефтяной промышленности в первые годы Советской власти», «обеднении эпохи» и т. д. И среди отдельных пожеланий мне предлагалось ввести в роман самого Багирова, благо роман еще не вышел отдельным изданием, а значит, его можно «доработать».
— Тогда у романа будет счастливая судьба! — многозначительно сказали мне, заключая беседу.
Я уехал из Баку, не приняв этих советов. А вскоре «Огни в бухте» вышли отдельным изданием.
Прошло около года. И вдруг 13 июня 1948 года в газете «Бакинский рабочий» появилась двухподвальная разгромная статья о романе «Огни в бухте» за подписью четырех авторов! Ясно, кем была инспирирована эта статья.
В ней было столько клеветнических измышлений, тенденциозности, передержек и необоснованных политических обвинений в адрес автора романа, переходящих в конце статьи в открытый политический донос, что это заставило меня забить тревогу, с тем чтобы статья стала предметом обсуждения в партийной печати.
Я обратился с письмом в ЦК нашей партии.