Водонапорная башня успешно работала в летнее время. На зиму воду пришлось сливать. Однако все очень даже оценили барскую придумку. Но об этом позже.
Далее на скотном дворе отремонтировали конюшню, старый барин был изрядный лошадник, и конюшня была просторная и удобная. Построили два хлева для крупного скота, овчарню для овец, и свинарник. Вместо одного затянувшегося колодца, отрыли два новых, глубоких, под холмом, в низинке.
Поставили избу для скотника и обширный сарай для рабочего инвентаря. В последующем на рабочем дворе постоянно что-то достраивалось, переделывалось, жизнь кипела. По мере найма работников, строились им избы.
Как я уже сказал, старый амбар для хлеба Николай забраковал, его разобрали. Вернее, доразобрали, наполовину его еще раньше растащили. На расстоянии версты от рабочего двора был построен небольшой элеватор силосного типа, с помещениями для обработки зерна и четырьмя кирпичными круглыми силосами, диаметром три метра и высотой семь. Строила та же артель, что и водонапорную башню, много объяснять не пришлось. При необходимости, можно было пристроить ещё силосы, место имелось. Примыкала к элеватору мельница с паровым приводом. Зернохранилище огородили высоким частоколом и организовали хороший подъезд.
Как раз в тот момент, когда Иванов показывал рукой на большую избу с дымящейся трубой, из неё вышли человек пять мужиков, небольшого роста, худые, но все в камуфляже. Завидя всадников, скидывали пятнистые кепки, здоровались. Последний, вышедший из дома, растолкал впереди стоящих и подошёл, кланяясь.
— Это мои скотники, — объяснил Иванов и кивнул мужичку, — здравствуй, Осип. Ну, что?
— Все, слава Богу. Корм задали.
— Хорошо едят?
— Отлично.
— Ничего не телилось? Ничего не котилось?
— Ничего, только Ховра белобокая телилась.
— А! Благополучно?
— Слава Богу. Схолилась как следует. В маленький хлевок поставили.
— Телочку телила?
— Телочку – буренькая, белоспинная… Ничего телочка.
— Сегодня, что, дрова возить будете?
— Дрова. Позавтракали, запрягать будем.
— Ну, ступай.
— Придете телят поить?
— Не знаю, сейчас в Гордино поеду.
— Поить без вас?
— Пои, да смотри, больше кружки на теленка не давать.
— Знаю, знаю.
— Хоть они там разорись, а больше кружки не давать.
— Знаю. А Белянку нужно запустить – воля ваша.
— Рано еще.
— Самую малость дает.
— Ничего, пусть бабы подаивают.
— Доют, да плохо дает.
— Ничего. Я скажу, когда запустить.
— Воля ваша.
Осип ещё раз поклонился и пошел к коровникам. Работники потянулись за ним.
Петров потрясённо сказал: — Слушай, Кольша, ты же из сельского хозяйства раньше знал только то, что булки на деревьях растут! Ты где таких умных слов набрался, купец второго ранга?
— О-о! — грустно ответил Иванов, — нет повести печальнее на свете, чем сказ о фрилансёре в прошлом веке. Ладно, поехали в Гордино. Успеем здесь ещё полазить.
Они поворотили коней, и неторопливой кавалькадой тронулись обратно на главную дорогу.
— Барин! Николай Сергеевич! — на крыльцо большой избы выскочила женщина небольшого росточка, в белом халате, и с поварёшкой в руках, — неужто не зайдёте, кормилец вы наш! А у меня на завтрак щи с бараниной, не побрезгуйте, кормилец!
Иванов ответил с полуоборота, не останавливая коня: — Не могу, Авдотья, нарочный к сотскому ночью прискакал, некогда, не обессудь…
Петров посмотрел на женщину, на Иванова, потом опять на женщину, просительно сложившую руки на груди, и когда отъехали, недовольно сказал: — Слышь, кормилец, ты, что такой невежливый с женщиной?
Иванов передёрнул плечами и нехотя ответил: — Нельзя по-другому. Останусь здесь, обижу Агафью. Они потом сцепятся. Было уже. Все хотят меня накормить.