Сидоров вырвал обломок сабли из тёплой еще руки Иванова.
Нападающий уже развернулся и вновь разгонялся. Алексей никогда не имел дела с лошадьми, и понятия не имел, на что способен боевой конь, но уже включился боевой азарт.
Сидоров поднял свою шашку, больше похожую на кинжал над головой, заорал во всю свою глотку, и кинулся навстречу врагу. Лошадь встала на дыбы! Сидоров увидел перед собой серое брюхо животного, поднял над собой лезвие обеими руками, упал на колени, и по траве проскользил к задним ногам лошади. Лезвие оставило на муаровой коже живота красную полосу. В момент, когда лошадь с размаху упала на передние ноги, брюхо лопнуло по этой красной полосе и на Сидорова, сжавшегося в комок у задних ног лошади, вывалился комок красно-сизых внутренностей. Сразу стало тоскливо дышать, глаза застила кровавая пелена плёнок и прочей требухи. Весь в кишках он не видел, как кавалерист, соскочив с поверженного животного, вновь взмахнул саблей над его головой:
— Пся крев!..
…Иванов нажал на клавишу.
— Эй, эй! Что он делает?! — закричал Петров.
— Не кричи, всё нормально, я связь отключил.
— Что нормально!? — Александр с ужасом смотрел, как малиновый с остервенением рубит кровавый клубок, который только что был Лёхой Сидоровым.
Иванов отключил картинку: — Что шумишь? Вон Лёха сидит, живой и здоровый.
Когда сканирование Сидорова закончилось, Николай подтолкнул к нему сзади кресло, и сейчас Алексей полусидел, полулежал, вытянувшись в струнку с застывшим выражением лица.
Иванов подошёл к нему и слегка похлопал по плечу: — Лёша, ты как?
Сидоров открыл глаза. Безумный взгляд сделал круг по комнате и остановился на Иванове.
Николай улыбнулся: — А ты орёл! Одна минута и тридцать пять секунд. Лично я продержался меньше минуты, этот гад зарубил меня с первого раза.
— Ф-фу! — Петров выдохнул, — так это игра была, эмулятор?
— Ни хрена себе симулятор, — прохрипел Сидоров и провёл рукой по макушке. Раны не было.
Николай взглянул на Александра: — Хочешь сыграть?
Петров выставил вперёд обе ладони: — Не-ет, такая мясорубка не для меня!
— Ну почему сразу мясорубка, — искренне удивился Иванов, — тебя я планирую отправить в довольно мирную ситуацию.
— Нет-нет-нет! — Петров вскочил, — сначала объясни!
— Объяснять я собирался в бане, после твоего возвращения.
— Никаких возвращений! Я не подопытный кролик!
— Ладно, братцы-кролики, пошли в баню, попарю вас, авось подобреете. Кстати, позвоните жёнам, что вы у меня, они просили.
— Ты и жене моей звонил? — Петров полез за мобильником.
— Да, сказал, чтобы она не волновалась, что вы у меня сегодня ночуете.
Петров покрутил головой, типа: — Ну и ну!
Баня стояла в углу участка отдельным домиком. Обитая снаружи блокхаусом, она симпатично смотрелась среди яблоневых деревьев. Раздевшись в комнате отдыха и завернувшись в простыни, все трое полезли в парилку на верхнюю полку. Раскаленная печь-каменка дышала жаром, от липовых стен шел божественный аромат, жизнь начала окрашиваться в радужные тона. Организм воспринял стоградусную атмосферу с обреченностью жертвы, падающей в жерло вулкана и начал охлаждать себя потоками пота. Истома захлестнула и схлынула, потом снова захлестнула и осталась, размягчая тело и душу, прогоняя суету сует.
— Ладно, пошёл я чай наливать, — Николай выскочил первым, — а вы пока грейтесь.
Чай Иванов наливал из большого самовара, настоящего, медного, кипятившего на липовых щепочках. Чай получался с необыкновенным вкусом и ароматом.
К моменту, когда две ошпаренные тушки вывалились из парилки, столик для чаепития был накрыт.
Петров вытер лицо полотенцем: — Всё, не томи, слушаем внимательно.
Сидоров согласно отхлебнул из литровой чашки с надписью золотом на синем фоне: "ТЕЩА".
Глава 2
Абрудар
— Значит, так, — начал Иванов, — вот ты, Саня, у нас с двумя высшими образованиями, вот ответь мне, ты знаешь, что такое "заикломентивация абрудара"?
Алексей пустил пузыри в тёщину чашку: — Заиб… что?
— Поручик, молчать! — Иванов погрозил ему пальцем, — не подсказывай!
Петров, взявший было со стола большую чашку, крупными буквами утверждавшую, что она собственность свекрови, поставил её опять на стол, взглянул на Иванова, вздохнул и положил в чашку ещё кусочек сахара из гостеприимно разорванного бумажного пакета-кирпича.
— Правильно, не знаешь, — одобрительно покивал Николай, — я это сам придумал. Поэтому начну с самого начала, а вы не перебивайте.