Ивиковы журавли
Ивиковы журавли
...И все, что видели мы - правда. Правда, да не истина... (с) «Не покидай»
- Феодосия без турья, как девушка без косметики. В августе жизнь кипит - в лабазах торгуют всякой шнягой, через каждые двадцать метров лабают, в киосках музло гремит, с пляжа орут «Кому самса! Пиво холодное! Кукуруза горячая!». А сейчас куда ни глянь тишина, одни коты тусуются где хотят.
- Тебе не нравится, Гелла? Сама же хотела вырваться из Москвы. А на Турцию в этом году мы, извини, не заработали.
- Не начинай, Плюш, - поморщилась Гелла. - Дай лучше водички глотнуть - день и правда жаркий.
Плюш не стал спорить с подругой жизни - себе дороже. К тому же именно он в декабре потерял работу. На поездку в Крым ушла последняя заначка, отложенная на ремонт байка. Но Гелла совсем раскисла - в августе дочь собрала вещички и свалила учиться в Новосибирск, в октябре умер Чупик, старенький фокстерьер-скандалист, под новый год она сама вывихнула лодыжку, долго сидела дома. И в одночасье начала стареть - Плюш молчал, но знал, что подруга видит и полукольца морщин на гордой шее и сеточки подле глаз и седину в рыжей гриве. Роскошные огненные волосы когда-то приманили его, как мотылька на пламя. И годы не ослабили тяги...
- Ау! Не спи, замерзнешь! - окрикнула Гелла.
- Прости, сейчас! - незаметно вздохнув, Плюш достал литрушку из рюкзака. Вода степлилась, но утолила жажду. Надо бы добрести до родника под башней... или на Лягушку мотнуться, если и дальше с погодой будет везти. А там и до Лиски недалеко. Неделя у них еще есть.
Гелла тронула его за плечо:
- Чувствуешь? - Понюхай - дивный запах, свежий-свежий. Словно в саду весной.
Рано, конечно, но це ж Крым. Потянув носом, Плюш безошибочно подвел подругу к забору, за которым росли кусты с невзрачными желтоватыми цветами.
- Понятия не имею, что это, но растунции на зиму явно плевать.
Откинув волосы с лица, Гелла зажмурилась и принюхалась.
- Ммм... лимонные нотки, немного сладости. Кажется, жимолость. У меня были похожие духи. Надо же, никогда раньше живьем не видела.
Женщина потянулась к цветам, улыбка освежила ее лицо. Плюшу вдруг остро захотелось обнять ее, зарыться лицом в пышные кудри - увы, публичных нежностей подруга терпеть не могла. Как ей идет заходящее солнце!
- Скажи «чииз», детка. Сейчас вылетит птичка, - попросил Плюш и нажал на кнопку. Камера хрипло щелкнула, рыжие пряди, контровой свет и трещины штукатурки попались в ловушку. А теперь в полный рост, чтобы стали видны сапожки - вечные «казаки» со звездами на носах. - Ты красотка!
- Сам такой, - отозвалась Гелла. - Муж достойный, увенчанный славой... как дальше?
- Не помню, прости. Куда пойдем ужинать?
- Пицца с винишком меня вполне устроят. Не хочу в ресторан.
- Тогда в магазин и домой. До темноты обернемся. А потом включим ноут и поставим хороший фильм.
- Может лучше в кино сходим?
- Возьмем билеты на места для поцелуев?
- Дурак! - хихикнула Гелла. Крым определенно шел ей на пользу.
- Я тебя тоже люблю, - отозвался Плюш. - Айда по набережной прошвырнемся, все равно по пути.
Через узенький переезд пара свернула к морю. Солнце выманило феодосийцев на променад. Прогуливались степенные старушки с йоркширами и болонками, азартно резались в шахматы пенсионеры, носились туда-сюда детишки на великах и сегвеях, мамы с гордостью катали коляски и ловили убегающих карапузов. Гелла указала на величественных супругов - осанистый смуглый татарин лет тридцати с точеными чертами лица и при нем чистая гурия в зеленом платье до земли и изящном никабе. Словно сам хан Гирей с любимой женой решил пройтись по городу. А внимание Плюша привлекла музыка.
Впереди, у павильона определенно лабали на хорошей гитаре. Мелодия простенькая, виртуозом музыканта не назовешь и голосок так себе, тусклый, подсаженный. А вот струны звучат божественно - гулкие, сильные, ясные. Так звонит колокол на рассвете, утром Пасхи, медью по сердцу...
Заслышав гитару, Гелла заторопилась, Плюш поспешил за ней. Он разглядел музыканта - типичный бич из Лиски, из тех, кто зимует на Эчкидаге, пробавляясь чем бог пошлет, нищенствуя и воруя. Щупленький, седоватый, с неопрятной щетиной и голодными глазками. При нем «колобок» и «пенка», связанная бечевкой, перед ним на земле грязная кепка. В руках - «кремона»? Да, изумительный инструмент. Благородное дерево, стройный гриф, фигурные колки. И инкрустация, кружево белых цветов по деке. Откуда у хлопца испанская грусть? Спер наверное. Интересно, почему не продал - на зимовку денег бы точно хватило.
Бледная Гелла дернула Плюша за рукав.
- Знаешь, кажется я сошла с ума.
- Какая досада. Что привело к столь самокритичному выводу, детка?