- Это гитара Джима. Я ее помню.
- И мужик, который на ней играет - Джим? Глазами посмотри, да.
Затурканный доходяга никак не мог быть принцем Лиски, высоченным синеглазым красавцем с голосом Моррисона. Невзгоды не в состоянии настолько смять человека.
- Слушай, я знаю, что дура. Но с «Эчки-бэндом» я играла целый сезон. И Джимову гитару ни с чем не спутаю. У нее трещина должна быть на нижней деке. И у одного из цветков - видишь - лепестка не хватает? Ластик тогда набухался, поперся спать в палатку и грохнулся на гитару. Джим его чуть не пришиб.
- И что дальше? Возьмем чувака за шиворот и начнем трясти, колись где инструмент взял?
- Если нужно - возьмем, - отрезала Гелла. - Джима девять лет никто не видел. Может урод его грабанул или знает, где тот отсиживается?
Тяжело вздохнув, Плюш раскрыл рот, чтобы высказать нечто важное - и замолк.
Гитарные аккорды стали четче и жестче, голос певца окреп.
...С ног сбивал северный ветер, Падал мокрый снег. Мы шли по лестнице в небо И теряли мы друзей своих...
Джимова песня. Та, за которую его полюбила бухта. За нее Джиму наливали у любого костра, и любая девчонка мечтала дать ему хоть на голых камнях. Пижон несчастный!
Плюш сглотнул и увидел, что по щекам Геллы текут слезы.
- Кто-то убил Джима! Убил, я знаю, и забрал у него инструмент. А гитара позвала на помощь, сказала правду, как Ивиковы журавли?
- При чем тут Бродский? Унд ивиковы злые журавли, из веймарского выпорхнув тумана, ключ выхватили прямо из кармана, и не спасла нас зоркость Эккермана и мы теперь, матрозен, на мели, - пафосно продекламировал Плюш, но Гелла не отвлеклась на пафос.
- Жил в Греции, Ивик, знаменитый поэт. Его убили завистники, заманили в лес и убили. Перед смертью он позвал журавлей в свидетели. И птицы выдали, кто убийцы.
Фантазерка! А с другой стороны гитара и правда чересчур хороша. Вдруг в самом деле Джимова и чувак знает, куда он делся. Или...? Эчкидагские бичи зимой ели собак и кошек, тырили что плохо лежит, а от воровства до мокрухи один шаг.
- Не гони волну, детка, и подыграй мне. Ок?
Моментально успокоившись, Гелла кивнула. Они давным-давно прекрасно сработались.
Пара сотенных опустилась в грязную кепку, накрыв жалкую горсть рублишек. Музыкант скомкал песню и торопливо подхватил деньги.
- Спасибо, ребята, выручили!
- Трубы горят? - сочувственно спросил Плюш. - Понимаю.
- Жрать хочу, аж кишки к животу прилипли, - признался музыкант. - Три дня на хамсе без хлеба.
- Зимуешь на Лиске что ли?
- В Орджо встал на Панчовке - третий год дом пустует. Покойник строил на совесть.
- Ну и ну... Не слышал, что Панчо помер.
- От рака сгорел за полгода.
Плюш покачал головой.
- Светлая память. Помянуть бы надо...
Тряхнув кудрями вмешалась Гелла:
- Уймись наконец со своей выпивкой. Видишь, человек голодный, а тебе лишь бы бухнуть.
- Строгая у тебя баба! - музыкант погрозил пальцем. - Ай-яй-яй!
- За то и люблю. Давай знакомиться что ли? Я Плюш, это Гелла, в двухтысячных в Лиске тусили.
Плюш протянул собеседнику руку, тот чуть помедлил и пожал ее.
-Чинарик. Коля Чинарик - слыхали про меня?
- Чинарик, который в Киногородке стоял с Бухарским?
- Ага, он самый, - осклабился Чинарик, обнажив в улыбке гнилые пеньки зубов.
- Наслышаны, чувак. Славное было время, - Плюш старательно оглянулся на Геллу. - Мы тут в отпуск приехали. Айда к нам вечерком на Русскую, посидим культурно в тепле. Гелка мяса пожарит, накормим тебя от пуза.
Чинарик задумчиво поскреб в затылке - жадность нищего и звериная осторожность вступили в спор.
- Рад бы, ребята, но у меня последний автобус в восемь.
- Если что, тачку тебе оплатим - такси у вас, чувак, дешевле выпивки, - подмигнул Плюш.
- Все равно же нажретесь, гады, - обреченно вздохнула Гелла. - И мне портвешку возьмите в таком раскладе!
- Лады, ребята, - жадность как всегда победила.
- Пиши адрес! Хоп-хоп.
Пока Плюш возился на кухне, преображая банальный кусок свинины в божественный гуляш по-венгерски, Гелла моталась из угла в угол, словно лисица в клетке.
- Думаешь плохая идея - зазывать бича в дом? - спросил Плюш и убавил огонь под казанчиком. - Волыны у чувака нет, самого соплей перешибить можно.
- Он не опасен, - мотнула головой Гелла. - Я другого боюсь. Джим тогда не вернулся в Москву по осени, как в море канул. Был человек - и нет.
- Ты боишься того, что он мертв, детка? - Плюш развернул подругу к себе. - Или того, что жив?
Гелла оттолкнула его.
- Пойду на стол накрою. Лишь бы приперся, чертов Чинарик.
- Не явится, так сами на Панчовку мотнемся. Делов...
Трель звонка хлестнула по нервам.
- Легок на помине, засранец. Ставь тарелки, я сам открою.