Тяжело давался марш-бросок пожилым партизанам.
У некоторых силы оказались почти на пределе. Слышалось их частое дыхание. Спортивного склада компанейский парень, известный в отряде шутник Павел Шутов, оглянулся на отстающих.
— Пришпоривай, не отставай, — заторопил он небольшого роста, средних лет Прохора Андреевича Студенкова.
— Э, любезнейший, какие тут шпоры! Давно они не звенят.
— Видно, в молодости излишне звенел ими?
— Так когда это было!
— Ладно, давай помогу, — и Павел Шутов подхватил винтовку Студенкова.
А погода совсем испортилась. Снег крупными хлопьями закружил в воздухе и ложился на землю. Вечерело, когда мы добрались до Краснополья. До войны здесь, на живописных берегах Дриссы, стоял красивый поселок с магазинами, хлобопекарней, колхозным рынком, школой-десятилеткой, больницей и МТС. Теперь, сожженный, брошенный жителями, которые переселились в партизанскую зону, он одиноко смотрел на водную гладь реки пустыми глазницами окон и дверей редких уцелевших хат. А недалеко там и сям высились курганы — могилы отвоевавшихся гренадеров Наполеона. Поросшие вековыми соснам и елями, выглядели они сурово, будто были равнодушными к драматическим событиям, разыгравшимся здесь. С курганов вели огонь партизаны отряда имени К. Е. Ворошилова, сдерживая натиск противника, не давали ему возможности переправиться через реку.
В сосняке за одним из курганов стояла укрытой танкетка. Возле нее нетерпеливо топтался Григорий Седельников, поджидая своего часа. Расчеты станковых пулеметов Александра Якушенко и Петра Данченко с позиции на правом фланге, возле бывшего здания больницы, вели огонь. Сюда и привел основные силы отряда имени В. П. Чкалова Иван Бондаренко.
— Занимай оборону! — приказал он.
Под свистом пуль мы быстро рассредоточились, залегли за естественными укрытиями и открыли огонь по карателям. С заречной стороны противно тявкала легкая пушка. Снаряды с воем пролетали над нами и с треском разрывались в кронах деревьев.
Артиллерийскому расчету из отряда имени К. Е. Ворошилова приказали подавить огонь вражеской пушки. Метко пущенный из партизанской сорокапятки снаряд вскоре заставил ее замолчать. Но облегчения не наступило. Усилили огонь минометчики противника. Взрывы мин стали приближаться к нашей цепи.
Рядом шмякнулась одна, подняв вверх комья лесного чернозема. Дождем посыпались сверху хвоя и кора с деревьев. Меня оглушило. Лежу у сосны и кашляю от едкого дыма. Вдруг потянул за рукав мой однофамилец Порфирий Иваненко. Он находился за поваленным деревом.
— Ползи сюда! Здесь лучше можно укрыться, а то подстрелят.
Слева лежали Павел Шутов, Александр Прудников и Владимир Жигачев, справа — Петр Медведев, Михаил Макаров и Леонид Мягкий. Они били из винтовок, едва успевая перезаряжать их. Чувствую, как у меня стучит сердце. Волнуюсь: не оплошать бы в первом бою в новом отряде. Тревожила мысль: выдержит ли чрезмерную нагрузку моя СВТ, переведенная на автоматический режим стрельбы.
Я нарушил запрет оружейного мастера Е. А. Поплетеева и надел на шептало винтовки простое колечко. СВТ превратилась а ручной пулемет, имея в магазине 10 патронов. Стрельба из нескольких таких самозарядок вводила противника в заблуждение. У него складывалось впечатление, что у партизан стреляют десятки ручных пулеметов.
Бой требовал от партизан предельного напряжении моральных и физических сил. Гитлеровцы упорно лезли на наш берег. В нескольких местах, прикрываясь огнем и крутыми берегами, они пытались форсировать реку на самодельных плотиках, сколоченных на скорую руку из подручных средств. Чтобы сорвать замысел врага, Ф. С. Гусев, находясь в нашей цепи, приказал И. Ф. Бондаренко создать группу из добровольцев и послать ее в Заречье, в тыл карателям.
Группу возглавил Николай Кузьменко. На бревнах, воротах, плетнях, на всем, что могло поддерживать человека на воде, под огнем противника мы преодолели водную преграду и бросились в Заречье.
Обстановка быстро менялась. Противник продолжал делать попытки форсировать реку. Он перенес огонь на левый фланг, где занимали позиции партизаны отряда имени К. Е. Ворошилова, затем на центр нашей обороны.
Создалась критическая ситуации. С десяток гитлеровцев сумели зацепиться за правый берег. Тогда комбат Л. Ф. Рябинин решил ввести в дело свой последний козырь — танкетку.
Она стремительно вырвалась из сосняка и помчалась вдоль берега. Часто застучал пулемет, за которым сидел Л. Ф. Рябинин. Гитлеровцы но выдержали. В панике, с криками «Панцирен» (танки) кинулись в реку, пытаясь вплавь достичь левого берега. Однако спастись удалось немногим.