Когда солнце опустилось за зубчатую кромку леса и стали меркнуть краски небосвода, а на лед реки и озера легли голубые тени, мы вернулись в Перевоз. Карту передал командиру батальона Леониду Федоровичу Рябинину. Ее наскоро склеили мучным клейстером. Комбат разложил ее на столе, разгладил рукой и увеличил свет в лампе. Я увидел красные прямые и расходившиеся стрелы, они устремились с востока в сердце Россонского района, охватывали всю зону и смыкались у поселка Клястицы.
В сердце закрался холодок тревоги. Но я не знал еще, что гитлеровцы уже начали осуществлять крупную карательную операцию против партизанских формирований Россонской зоны под кодовым названием «Шнее хазе» («Заяц-беляк»). Об этом стало известно гораздо позже, когда штаб по координации действий партизанских отрядов и бригад разобрался с захваченными у противника документами, допросил пленных. Я не знал тогда, что мы находились на направлении главного удара карателей, что именно здесь, на Дриссе, они заставят нас принять жестокий бой. Рябинин, Дерябин и Бондаренко склонились над картой, пытаясь разгадать планы противника.
В тот день погиб наш подрывник Гриша Григорьев. Над его могилой, выдолбленной в мерзлой земле на лесистом берегу Дриссы, у моста, звучали прощальные слова. Партизаны пообещали отомстить врагу за смерть своего товарища.
— Как-то не верится! Еще утром Гриша шутил, смеялся, и надо же… — вздохнул стоявший рядом со мной Александр Грибовский.
Прошла еще одна напряженная ночь. Утром Л. Ф. Рябинин по тревоге вызвал разведчиков в штаб. Вышагивая по хате, он нетерпеливо поглядывал на своих ребят. Когда все вошли и дружно расселись по скамьям, спросил:
— Ну как, немного отдохнули?
— Какой там отдых, товарищ командир батальона!
Одна видимость, что спали, — за всех ответил Сергей Самуилов, известный в отряде своей невозмутимостью.
Комбат нахмурился и сказал:
— Напрасно не спали. Боюсь, что теперь совсем не придется отдыхать. Положение становится все более угрожающим. Нужны самые свежие данные о противнике.
И снова мы побрели по безмолвному, затаившемуся в зимней величавой красе лесу…
В первой половине дня Рябинину доставили приказ командира бригады: силами 2-го батальона и одного отряда из бригады «За Советскую Белоруссию», прибывшей из треугольника Полоцк — Витебск — Невель, прикрыть населенные пункты Перевоз, Ножницы, Уклеенка на рубеже реки Дрисса, навязать карателям бой в невыгодных для них условиях, не допустить их прорыва в партизанскую зону. Согласно приказу Рябинин отдал распоряжение Дерябину и Бондаренко вывести партизан из деревни Перевоз на правый берег реки и занять оборону. Предвидя бой, жителям деревни предложили взять с собой все ценное, перейти реку и укрыться в лесу. Такое же распоряжение комбат направил командиру отряда имени К. Е. Ворошилова Георгию Степановичу Громову. К полудню 31 января 1943 года отряды имени В. П. Чкалова и имени М. И. Кутузова закрепились на правом берегу. Деревня Перевоз опустела. Занять сплошную оборону над рекой мы не имели возможности. Для этого не хватало сил.
— Сейчас главное — это переправа! Нужно во что бы то ни стало не дать врагу возможности овладеть ею. Не допустить прорыва карателей в зону, — предупредил комбат Дерябина и Бондаренко.
На переправе Рябинин сосредоточил основную ударную силу отряда имени В. П. Чкалова и часть людей из отряда имени М. И. Кутузова. На небольшом пятачке напротив бывшего моста уместились сорокапятка, минометы, станковые и ручные пулеметы, а дальше, вправо по гребню высоты, заняли оборону стрелки и автоматчики. На изгибе реки, на самом узком месте, был выставлен заслон с ручным пулеметом под командой Г. М. Ворохобова. Отряд имени М. И. Кутузова занял оборону на левом фланге, на берегу озера Дрисса. Перед началом боя Бондаренко, проверяя готовность огневых средств и инструктируя партизан, приказал мне и моему товарищу Николаю Титову прикрывать минометчиков и корректировать их огонь. Вручая мне трофейный бинокль, сказал:
— Смотрите, чтобы ни одна мина не была пущена зря.
Расположились мы с Николаем Титовым на самом взгорке у вековых сосен. Впереди за рекой раскинулась деревня и, насколько видел глаз, ровная, хорошо просматриваемая приречная луговая равнина. В нескольких метрах от нас, в прогалине между деревьями, чтобы мины не задевали кроны, избрали позицию Илья Снотов и Иван Казаков. Чуть правее их, также на взгорке, возле артиллеристов, залег Гавриил Петраченко, вооруженный минометом-лопаткой — оружием ближнего боя. Артиллеристы еще ни разу не видели применения миномета-лопатки в бою, поэтому не принимали его за серьезное оружие. Шутили над Гавриилом: