Солнце стояло над головой. Ничто не нарушало покоя леса. Но как порой обманчива эта тишина. Неожиданно из-за деревьев на тропу впереди Самуйлова вышли гитлеровцы. Кажется, протяни руку, и достанешь. На какое-то мгновение мы опередили их, резко бросились в стороны и открыли огонь. Самуйлов дал длинную очередь. Ухнул взрыв гранаты. За соснами кто-то пронзительно завопил. Кричал раненый.
— Отходите в сторону! — опасаясь окружения, подал команду Багрецов.
Перебегая от одного дерева к другому и сменив направление, мы все дальше и дальше уходили от врага. Наконец вырвались из зарослей. Шум погони слышался в стороне. Оттуда доносились короткие автоматные очереди, приглушенные расстоянием гортанные выкрики. Мы, усталые от продолжительного бега, упали в траву.
— Красота какая! — пригнула к себе цветок Лидия Никуленко. Разве можно умирать в такой день и при такой красоте, мальчики?
— Ох, не до цветов нам сейчас, Лидия! — вздохнул Петр Штыков, вытирая потное лицо смятой кепкой. — Фашисты прекрасно обучают разведчиков бегу на короткие дистанции с препятствиями.
— Они научат, Петро, по только бегать, но и плавать всеми стилями, когда прижмут к реке, — заметил Володя Афанасьев.
И они заспорили.
— Хорошо то, что благополучно кончается, — поднялся Багрецов. — В подобном поединке, как этот, успех зависит от быстрых и решительных действий, от того, кто первым откроет огонь. Опоздай Самуйлов на какую-то долю секунды, не открой огня — не любоваться бы нам сейчас цветами.
Поднялись и мы. Окинули взглядом полянку, усыпанную цветами, и пошли.
Вечером в отряде подводились итоги дня. Багрецов подробно, не пропуская ни одной мелочи, докладывал командованию о действиях разведки.
— Много в тактике врага непонятного. Несомненно только одно — перед нами серьезный противник. Потребуется еще несколько дней, чтобы выяснить: кто он и что он. Пока не распознаем врага, подрывникам и другим группам придется пользоваться переправой в Ножницах, — излагал свою точку зрения Багрецов. — Неплохо бы заслать в гарнизон нашего человека, — несколько помедлив, добавил он.
— Заслать, говоришь? Пожалуй, верно, — вдруг оживился С. А. Петраченко, с января 1943 года — парторг отряда. Он внимательно слушал разведчика. — Надо обязательно это сделать. Но не посылать партизана, который окажется в гарнизоне белой вороной.
— А кого же тогда? — спросил Иван Филимонович Коваленко, новый комиссар отряда.
— Надо подумать. Тут с ходу не решишь, — продолжал Петраченко. — В прошлом году, Николай Васильевич, — обратился он к командиру отряда Комарову, — мы послали в Невель наших девчат Анну Лопатко и Анну Петраченко, а их схватили гитлеровцы и посадили в камеру, заподозрив в том, что они пришли из партизанской зоны в разведку. Девчата тогда чудом спаслись от гибели. Но то было в прошлом году. С тех пор много воды утекло, да и фашист стал не тот, приобрел опыт в таких делах.
Петраченко задумался, ероша волосы, а потом предложил:
— Придется попросить старика Пахомова навестить гарнизон. Мне известно, что он ходит туда за солью. В Дудчино знает всех и вся и сам знаком большинству жителей. Сочинить ему легенду не потребуется. Возьмет с собой несколько своих поделок для обмена на соль да связку свежей рыбы, и достаточно для отвода глаз. Гитлеровцы ведь падки на красивые изделия из дерева и жадны до продуктов питания.
— На том и порешим, — подвел итог Комаров.
Многое выяснил И. И. Пахомов. И не только то, что в гарнизон Дудчино прибыли свежие силы, но и настроение вражеских солдат, их возможности. Дал характеристику коменданту. Это был опытный фашистский офицер, получивший закалку на фронте, награжденный железным крестом.
— Фамилии у коменданта какая-то мудреная, с приставкой «фон», — рассказывал старик Иван Иванович. — Часто по его приказу жителей Дудчино сгоняют на лобное место для бесед о «новом порядке».
Разведчики нашего батальона все чаще проникали в расположение вражеских гарнизонов, добывали ценные сведения о замыслах фашистов, сеяли панику, деморализовали гитлеровских вояк. Редкие дни обходились без схваток с противником, но больше всего с вояками из дудчинского гарнизона.
— Хитер, очень хитер фон! Умный, вражина, — возмущался Владимир Афанасьев. — В коварстве и подлости ему не откажешь.
От коменданта не укрылось, что почти все партизанские тропы воли к переправе у Перевоза, что сюда, после выполнения боевых заданий, стекались усталые, порой потерявшие бдительность разведчики и подрывники, которых можно перехватывать на подходе к реке и уничтожать из засад. Тактика, что и говорить, коварная. Разведчикам из отряда имени В. П. Чкалова приходилось постоянно помнить об этом и, несмотря на то что здесь почти партизанская зона, вести себя осторожно. И все же иногда попадали в сложное положение.