— Как же вы так оплошали?
Всегда добрый и доступный, комиссар был неумолимо строг к нарушителям дисциплины. Он не делал длинных нравоучений, говорил кратко и ясно и в то же время не скупился на нелестные эпитеты и сравнения. Во время «беседы» мы стояли опустив головы, не смели поднять на него глаз, не знали, куда деть свои руки, вдруг ставшие лишними. Краска стыда заливала лица. За опоздание из увольнения мы получили изрядную взбучку. Да, строг комиссар, даже суров, но справедлив, взыскание заслуженное…
В Березовке, в просторной хате партизанского коменданта Стародворского сельсовета Федора Якимовича Гореликова, за широким столом, на котором стояли самовар и чашки, сидели двое — Р. Е. Королев и Е. В. Лысенко.
О чем они толковали, уединившись, того никто не услышал. Все наши догадки не привели ни к чему. Но уже сам факт появления в батальоне Ефима Васильевича Лысенко — заместителя командира бригады по диверсионной работе — говорил о том, что предстоит что-то значительное. По правде сказать, и сами собеседники в то июльское утро не могли себе четко представить, что они стоят на пороге события, которое войдет в историю как «рельсовая война». Спустя полчаса после их беседы последовало распоряжение командира батальона: хозяйственникам снарядить подводы и доставить в расположение отрядов куски рельсов, снятых с разрушенной дороги Полоцк — Идрица.
Утром следующего дня их уложили на шпалы на окраине Березовки. Наступили горячие дни: партизан обучали подрыву рельсов. Общее руководство занятиями осуществлял Е. В. Лысенко. Ефиму Васильевичу было чуть больше тридцати лет, старший лейтенант по званию. Маленький, полный, краснощекий крепыш, опытный специалист по подрывному делу, мастер по изготовлению всевозможных мин-сюрпризов.
Энергичная, деятельная натура Ефима Васильевича не терпела покоя. Он колобком катился от одной группы до другой, и везде слышался его ободряющий голос.
2 августа целый день разведчики, втиснувшись в болотный мох, вели наблюдение за гитлеровцами на железнодорожном участке между полустанками Молокоедово и Брудово. Нестерпимо палило солнце, мучила жажда. Хозяйственники перестарались: накануне выдали сухой паек с сильно пересоленным мясом, а чистой воды в болоте не найти.
Остаток дня прошел в томительном ожидании вечера. Командование батальона все заранее и тщательно продумало. Разведчикам предстояло встретить отряды и вывести их к цели. Было тихо-тихо. Только со стороны вражеских постов на дороге изредка слышалось повизгивание сторожевых собак да покашливание патрулей.
Наступила ночь. Августовская сорок третьего. События ее до сих пор у меня перед глазами. Подошли отряды имени В. П. Чкалова и имени К. Е. Ворошилова. Теперь в составе 2-го батальона осталось два отряда. Отряд имени М. И. Кутузова в начале июля 1943 года ушел в Вилейскую область.
До начала операции оставались минуты. Нервы у каждого на пределе. Все мысли уже там, на железной дороге. Командир отряда Н. В. Комаров прошелся вдоль цепи, напряженно вглядываясь в лица партизан, словно еще раз хотел убедиться, сможем ли мы решительно броситься вперед.
Около трех часов больше сотни подрывников устремились к железной дороге, забрались на полотно и приступили к минированию.
Ровно в три часа окрестность огласилась частыми взрывами. Вырванные куски рельсов со свистом отлетали в сторону. Эффект был поразительным. Канонада не утихала полчаса. Гитлеровцы растерялись, не смогли вовремя открыть огонь. Батальон уже переправился через Дриссу и вошел в деревню Ножницы, когда вражеские артиллеристы начали обстреливать болото.
Операция прошла успешно, без потерь. Свыше трехсот взрывов сделали свое дело. Участок железной дороги на большом протяжении был выведен из строя.
— Молодцы! Всем спасибо! — громко, чтобы слышали все участники операции, сказал командир батальона. — А сейчас — на отдых.
Движение на железной дороге было парализовано на несколько суток. Гитлеровцы спешно подбрасывали со всех концов ремонтные бригады.
6 августа в лагерь отряда имени В. П. Чкалова примчался на коне комиссар батальона Ф. С. Гусев.
— Что-то случилось? — насторожился Н. В. Комаров.
— Ура, товарищи! — воскликнул Гусев, осаживая коня. — Вчера войска Брянского фронта освободили Орел, а Воронежского — Белгород. В Москве дан артиллерийский салют в честь победителей.
В батальоне состоялся митинг. По лесу разносились мощные крики «Ура!». Мы обнимались, смеялись. Понимали, что салют относится и ко всем партизанам, которые в период Курской битвы нанесли удар но железной дороге, порвали рельсы, нарушили снабжение войск противника. Победа наших войск на Курской дуге вызвала большой моральный подъем у всех, кто находился на оккупированной территории. Партизаны готовы были сражаться с врагом с удвоенной энергией.