Ник засмеялся, вздёрнув брови.
– Что? – не поняла я.
– Машины, эти консервные банки, не могут считаться дорогими. Дорогое нечто другое… – многозначительно посмотрел на меня Ник, «случайно» перепутав рычаг переключения скоростей с моей коленкой.
Всю дорогу я тарахтела о несостоявшемся походе в кино; о снеге, который сыпал и сыпал огромными хлопьями; спрашивала, как Нику не страшно и не холодно зимой на мотоцикле гонять, одним словом, делала всё возможное, чтобы только не говорить о самом главном: о том, куда мы направлялись вместо кинотеатра.
– Нет, не страшно, – терпеливо отвечал Ник на мои бесконечные расспросы о мотоцикле.
– Как тебя на льду не заносит?
– У меня там... – вдруг замялся он, – резина специальная стоит и стабилизаторы всякие.
– Что-что? Какие ещё стабилизаторы?
– Штуки такие, разные.
– А-а... – сделала умный вид я. Но, заметив, как на это улыбнулся Ник, созналась: – Ты прав, я ничего в этом не понимаю. Такие «штуки... разные...» не для девчонок, да?
– Почему? Бывают девчонки, которые прекрасно разбираются в мотоциклах. И сами ездят на них, и даже чинят, если что, – не согласился Ник, окинув меня быстрым взглядом.
– Я точно не из таких. Мне порой даже страшно подумать о том, как ты в метель на проспект выезжаешь.
– Ага, значит, ты часто представляешь себе это, – озорно стрельнул глазами Ник. – А что ещё ты представляешь?
Попыталась изобразить строгость на лице, но вышло неудачно. Почувствовав волну жара и стыда, я быстренько отвернулась к окну, дабы не быть уличённой в постоянных и нескромных фантазиях. Ник не стал настаивать на ответе, и остаток пути мы ехали в тишине. Лишь изредка он комментировал какие-то дорожные новости, знаки или ненормальных пешеходов, которые перебегали дорогу в неположенном месте.
Вскоре мы подъехали к его дому. Старый район в самом центре Москвы. Огромный дом за решётчатым ограждением; красивые кованые старинные ворота, консьерж…
– Куда у тебя окна выходят? – поинтересовалась я, заходя в мегаподъезд, где мне открылся вид на широкую мраморную лестницу.
– И во двор, и на проспект.
– Здорово, – кивнула я, ещё не понимая до конца, что собой представляет жильё Ника.
Мы проехались в широченном лифте, где, разумеется, всю дорогу целовались, прижимаясь друг к другу, как приклеенные. К своему стыду, я была вынуждена признать правоту мамы: за короткую поездку в лифте Ник, совершенно не постеснявшись, успел залезть руками под мою мокрую юбку.
А когда мы зашли в квартиру я как-то разнервничалась. Сама не поняла, почему всё так изменилось во мне в тот момент. Я вдруг испугалась, что осталась с ним наедине, на его территории, за закрытой железной дверью.
Стояла посреди его огромной прихожей в мокрой одежде, с размазанной по лицу тушью, и думала, что я здесь без документов, без денег на обратную дорогу, без возможности позвонить домой. И в такой огромной квартире с высоченными потолками кричи не кричи – всё равно никто не услышит... Я ничего не знаю об этом парне, кроме того, что у него сносит крышу от желания. И он уже даже не скрывает этого.
Ник остановился напротив и озадаченно посмотрел на моё лицо, заметив отсутствующий взгляд.
– Люб, наверное, нужно… снять мокрую одежду и просушить её, да?
Я вся напряглась. Мне кажется, что даже задрожала от страха, изо всех сил вцепившись в собственную юбку. Теперь я действительно пожалела, что оделась, как школьница-переросток.
Ник снял с меня свою куртку и коснулся руки в попытке разжать мне пальцы. Но ему это не удалось – я так судорожно сжимала юбку, что мои пальцы просто окаменели.
Смущённо улыбнувшись, он тихо спросил:
– Ты испугалась?
– Нет! – предательски дрогнувшим голосом соврала я. – Просто… впервые у тебя. Ты живёшь один? – Я вырвала ладонь из его руки и нервно прошла вперёд в холл, якобы желая осмотреть квартиру. – Проведёшь экскурсию?
Обернувшись, застала Ника стоящим вполоборота. Он иронично скривил губы в подобие улыбки и смотрел на меня. Я прекрасно поняла, что значил этот взгляд!
«Да, Ник, – подумала я в тот момент, – можешь считать меня ужасно старомодной, наивной, трусливой и глупой девчонкой. Но клянусь, что не обманываю тебя! Мне действительно очень страшно и холодно».