— Зубы покажи. — Хмуро попросила девушка. Френсис опешил и поспешно убрал руки.
— У тебя какие-то дикие идеи.
— Меня настораживает повальный сатиризм. Сначала Джулия, потом Томас, теперь вот тебя пробрало.
— Никаких психосоматических отклонений, лишь банальное желание побороть стресс. Эндорфины и все такое.
— Титул пикап-мастера тебе не светит.
— Знаешь, я уже не уверен, хочу ли продолжать.
— Быстро ты отступил. Похоже…
— На что похоже?!
— На тебя в обычной среде обитания. Выходит, вирус обошел тебя стороной. Ладно, раз делать больше нечего — займемся любовью. Только… давай не очень торопиться. За два года я подзабыла, как это бывает.
Френсис насторожился.
— Ты хочешь сказать, что так ни с кем и не…
— Ну, знаешь ли, последнее эротическое впечатление оказалось мне крайне не по вкусу. К тому же Томас по-скотски надавил на больную мозоль.
Мужчина побледнел и отступил еще на шаг, нервно оттирая подбородок.
— Прости, я идиот.
— Не спорю.
— Я не имел права…
— Хватит заикаться и вернись на место.
— Без меня.
— Без тебя — это будет называться по-другому.
— Прости.
Лаура закатила глаза и подошла вплотную, обвив шею руками.
— Нет гарантий, что мы выберемся из этой заварухи живыми. И знать, что Томас последний мужчина, который меня целовал, я не хочу! Так что усмири свою совесть и вернись в объятия порока.
Френсис продолжал стоять столбом и буравить ее недоверчивым взглядом. Пришлось брать ситуацию в свои руки. Целовать его неожиданно оказалось совсем не страшно и даже позабыто-приятно. Выдержка подвела мужчину где-то между первым и вторым поцелуем.
Неожиданно приятно броситься в омут с головой и знать, что здесь и сейчас только ты, она и разделенное на двоих дыхание. Взаимные ласки заставили закипеть кровь. Шаг назад и холодное шелковое покрывало смялось под весом сплетенных тел.
Движения в унисон похожи на танец. Не дикое безудержное танго, а чувственная румба. Воплощение желаний, танец для двоих, олицетворение любви и едва сдерживаемой страсти. Они кружились в вихре простыней, позабыв обо всем и отгородившись от внешнего мира взаимными ласками и такой необходимой сейчас нежностью.
Много позже, когда сон сморил неугомонную француженку, а рассвет забрезжил над деревьями, Френсис осторожно выскользнул из постели. Подоткнув Лауре одеяло, стал одеваться. Часы лихорадочно-бредового сна не взбодрили. Голова оставалась тяжелой, в висках притаилась зарождающаяся мигрень. Если б не знание того, что заснуть вновь не удастся, англичанин никогда б не покинул уютное гнездышко. С другой стороны рассвет лучший способ обойти ненавистную «тюрьму». В который раз убеждался, что именно в эти часы замок действительно спит мертвым сном. Никто не помешает. Ни ему, ни мыслям. А подумать есть о чем.
В длинном каменном коридоре, шаги отзывались гулким эхом, отзвук отлетал в отдаленные разветвленные коридоры подвала и нижний ярус подземелья. Тут, глубоко под землей потолки черны от копоти, а с осклизлых, покрытых мохом и плесенью стен капает вода и образовывает в щербатых каменных плитах смрадные лужи. Тучи мошек, комаров жужжали, пищали и лезли в лицо. Странное место. Каждый раз замок открывался с новой стороны, точно древнее здание живет в нескольких измерениях одновременно.
Тонкий луч фонарика почти не рассеивал тьму, лишь прорезал как острый нож. Англичанин шел не оборачиваясь. Кто знает, что толкало на ненужные подвиги? Коридор закончился винтовой лестницей. Ступеньки стерты, точно сотни лет тысячи ног ходили здесь вверх-вниз.
Мужчина внимательно огляделся. Уверен на все сто, что не перепутал маршрут. И все же обстановка неуловимо изменилась. Повесив на шею фонарик, Френсис, держась за стену, стал спускаться. Спустя, казалось, столетие гаснущий луч осветил большую, но мрачную пещеру естественного происхождения. Парень протер глаза, и все еще не веря себе, постучал по сплошному граниту. Неровные ощеренные сталактитами тяжелые своды подавляли мощью, густая темнота подкрадывалась со всех сторон. Френсис медленно обошел пещеру. Раз, дугой, пока не заметил в юго-восточной стене узкую щель. Будь комплекцией покрупнее, не пролез бы. «Дверь» вела в другую пещеру. Уже первой, была более сухой и протяженной. Идти сложно, с каждым новым метром, своды опускались, а коридор вилял в сторону. Десять шагов и уже стоило пригнуть голову, пять — согнуть плечи, а тут и вовсе наклониться. Иных переходов не наблюдалось, настоящий каменный мешок.
«Или склеп»
Смутное беспокойство нарастало. Показалось или стены сместились к середине? Англичанин попятился. Страшный грохот, точно нарастающий обвал, заставил инстинктивно упасть и прикрыть голову. Каменный пол разошелся в стороны. Точно распадаются кусочки пазла. Френсис по-кошачьи извернулся и уцепился за острый край. Фонарик равнодушно осветил бездну под ногами. До каменных плит оставалось не так высоко — метра три. Проблема в ином — ловушка густо усеяна толстыми железными кольями, расщепленными на концах. Кое-где на серых камнях бурели темные пятна, а давно застывший запах застарелой крови не давал усомниться в их происхождении. Теперь понятна и причина ржавчины на некоторых орудиях убийства. По углам страшным ковром желтели человеческие кости. Руки скоро онемели. Висеть становилось все тяжелее. Попытки выбраться закончились полнейшим провалом. Пальцы скользили, края ямы крошились и грозили вот-вот обвалиться. В таком положении дышать опасно, не то, что рваться наверх. Виделся единственный выход. И он отчаянно не нравился.