Но вся в цепях, в крови, угнетена извне,
Ты ближе всех иных, всего дороже мне,
И сердце сына в горе не молчит:
Полно любви к тебе, лишь оттого стучит.
«Тебя ли не помнить? Пока я дышу…»
* * *
Тебя ли не помнить? Пока я дышу,
Тебя и погибшей вовек не забуду.
Дороже ты в скорби и сумраке бурь,
Чем мир остальной при сиянии солнца.
Будь вольной, великой и славой греми,
Будь цветом земли и жемчужиной моря,
И я просветлею, чело вознесу.
Но сердце тебя не сильнее полюбит:
В цепях и крови ты дороже сынам,
В сердцах их от скорби любовь возрастает,
И с каждою каплею крови твоей
Пьют чада любовь из живительных персей.
WHENE'ER I SEE SMILING EYES
When'er I see those smiling eyes,
So full of hope, and joy, and light,
As if no cloud could ever rise,
To dim a heaven so purely bright —
I sigh to think how soon that brow
In grief may lose its every ray,
And that light heart, so joyous now,
Almost forget it once was gay.
For time will come with all its blights,
The ruin'd hope, the friend unkind,
And love, that leaves, where'er it lights,
A chill'd or burning heart behind:
While youth, that now like snow appears,
Ere sullied by the darkening rain,
When once 'tis touch'd by sorrow's tears,
Can never shine so bright again.
КОГДА Я ВЗОР ВСТРЕЧАЮ ТВОЙ
Когда я взор встречаю твой,
Что свет и радость мне дарит,
То будто небосвод дневной
Внезапно солнце озарит.
И грустно думать, что когда-то
Твой лик печалью омрачится,
И что не только с чудом взгляда,
Но и с тобой грядет проститься.
Придет пора терять друзей,
Мечты о счастье оставлять
И горечь от любви твоей,
Как яд сердечный, ощущать.
Тогда привычны станут слезы,
И тщетно будет ожидать,
Что солнце по весне и грозы
Преобразят наш мир опять.
ИРЛАНДСКАЯ МЕЛОДИЯ
Когда мне светятся глаза, зерцало счастья,
Глядящие на жизнь так радостно, светло,
Как будто б никогда под облаком ненастья
Их небо чистое затмиться не могло,
Мне грустно: думаю, что в горе недалеком
Потухнуть может взор с весельем заодно
И сердце вольное забыть в боренье с роком,
Что с жизнью некогда играло и оно.
Так! Время в свой черед существенность прогонит:
В надеждах недочет и недочет в друзьях,
Любовь... но вслед за ней, где искру не заронит, —
Иль пепел тлеющий, иль охладевший прах!
А юность светлая, на солнце жизни ясной
Блестящая, как снег, не тронутый дождем,
Когда в слезах тоски утратит блеск прекрасный,
Уж не взыграет вновь померкнувшим огнем.
SAIL ON, SAIL ON
Sail on, sail on, thou fearless bark —
Where'er blows the welcome wind,
It cannot lead to scenes more dark,
More sad than those we leave behind.
Each wave that passes seems to say,
"Though death beneath our smile may be,
Less cold we are, less false than they,
Whose smiling wreck'd thy hopes and thee."
Sail on, sail on — through endless space —
Through calm — through tempest — stop no more:
The stormiest sea's a resting-place
To him who leaves such hearts on shore.
Or — if some desert land we meet,
Where never yet false-hearted men
Profaned a world, that else were sweet —
Then rest thee, bark, but not till then.
ВПЕРЕД, ВПЕРЕД
Вперед, вперед, мой быстролетный барк! —
Пусть ветер нас угонит в дальний край.
Страну родную поглощает мрак, —
Страна печали, милая, прощай!
Волна, журча, как будто говорит:
«Жизнь хороша, но ходит смерть за ней,
И тот, кем наш исконный мир разбит,
Нас все-таки бездушней, холодней!»
Вперед, вперед! — пусть примет океан
Мой барк, даруя нам то штиль, то шторм.
Кто гибели избег, тот обуян
Мечтой — уйти в неведомый простор.
Но если вдруг покойный островок
Найдется там, где миром дышит даль,
То к той стране без горя и тревог,
Без лжи и крови, о мой барк, причаль.
«Вперед, мой челн! Пусть ветер гонит нас!..»
* * *
Вперед, мой челн! Пусть ветер гонит нас!
К какой бы мы стране не мчались дальной,
Но не видать нам более печальной
Страны, чем та, что скрылася из глаз.
И волны мне как будто бы журчат:
«Хоть смерть порой под нашей жизнью скрыта,
Но те, кем жизнь твоя была разбита,
Нас холодней, коварней во сто крат!»
Вперед, вперед! Пусть море без конца!..
Несись, челнок, и в тишь, и в день ненастный...
Как отдыху и буре рад опасной
Покинувший коварные сердца!