Он оборвал свою речь. Кая-Марта резко повернулась к нему. В ее глазах сквозило недоверие и удивление. Сольвег. Сольвег Альбре. Много ли в этом городе девушек с таким редким именем. Много ли их, подобных ей, гуляет в здешнем Исолте по мостовым. Она коснулась его руки и слегка провела по ней пальцами.
– Сольвег? – еле слышно проговорила она. – Друг мой, ты назвал меня Сольвег?
Неужели та девчонка, пришедшая к ней, запавшая в душу, знакома и с рыцарем? До чего может быть тесен этот маленьким мир, отчего он кажется ей теперь на редкость крохотным?
Эберт вздохнул и откинулся на подушки. Темные кудри упали на вспотевший лоб и прилипли. Он тяжело дышал, точно бился в испарине. Его глаза были прикрыты. Он тер их, будто пелена застилала ему глаза.
– Прости, Кая-Марта, – негромко сказал он через какое-то время. – Оговорился я. С кем не бывает. Просто… Да это не важно уже.
Кая слегка сжала руку и ее ноготки вонзились в безвольную ладонь рыцаря. Тот поморщился.
– Прости, я же уже извинился, что еще тебе нужно, отпусти, – голос его был раздраженным и грубым. Давно в нем не проскакивали живые эмоции, очень давно. Кая мысленно пожала плечами. Значит, она все же держит его не так крепко, как ей бы хотелось. Да, она сирин, но он ее первая жертва. Еще Морелла говорил ей, что многое может не выйти. Морелла… Она задумалась о возлюбленном, но улыбка не коснулась ее губ, как прежде. После недавней встречи осталось в душе лишь смятение с беспокойством. Он явно хотел от нее решительных действий, а ей… Хотелось лишь забытья и покоя, если уж свободы ей не дано.
– Прости меня, – услышала она со стороны. Эберт вздохнул и попробовал сесть. – Я не хотел на тебя кричать. Просто… Так свет лунный упал, ты напомнила мне об одной.
Глаза его потускнели, и он вновь тяжело вздохнул.
– Я не говорил тебе прежде, – сказал он. – Знаешь ведь, я не мастак и не любитель делиться своею жизнью. Кая-Марта, у меня была невеста.
Кая вздрогнула и выпустила его руку. Сольвег, та самая Сольвег его невеста? А от кого же тогда ребенок этой девчонки? Она смотрела на рыцаря, на то, с каким трудом он шевелит сегодня руками и ногами и что-то очень сомневалась, что у него еще может быть и дитя.
– Невеста? У тебя?
– Да, – кивнул рыцарь и отвернулся. – Ее звали Сольвег. Красивое имя, точно трель соловьиная. Сольвег из дома Альбре. Знатного рода, наследница титула, из старых дворян. Нас просватали наши отцы. С моими деньгами и ее статусом что нам досужие речи о ней? Я в них не верил, мало ли, что люд говорит… Ты знаешь, ведь я никогда ее не любил. Я и не знал любви никогда…
Он помотал головой, точно отгоняя досужие мысли, сжал кулаки.
– А сейчас знаешь?
– Нет. Лишь знаю, что она есть, что она действительно есть, потому что тебе я поверил. Поверил и знаю – мне ее не достать никогда. Не на моем сердце теперь замок, а на любви и на счастье. Мне их не достать. Я как тот больной, прикованный к креслу, смотрящий в окно и знающий, что больше не бежать ему по траве. Она меня предала, ты знаешь? В тот самый день еще прежний я был готов разбудить в себе эти чувства. Тогда я пропускал ее длинные волосы между пальцами. Такие пышные, тягучие, темные и блестящие, словно патока. Она была редкой красавицей, притом обнищавшей, несчастной. Я мог бы ее понять, мог бы помочь, но я отвернулся, ушел, попал в твои цепкие руки. Утолил в них одно горе, нашел себе на погибель другое. Что ты сделала со мной, Кая-Марта, какое заклятие наложила?