он всегда смеётся.
Ну а третья раньше была распутна, но это всё позади,
перегибы юности, зуд, скажем так, в груди,
ныне занята, строит карьеру, времени нет,
разве что иногда с начальником – по-быстрячку, в обед,
говорят, мол, ради карьеры – но нет, враньё.
Просто так натура берёт своё.
Вот они сидят втроём, чем-то скованы, так давно,
что уже не упомнишь даты, и пьют вино,
ни во что не верят, обсуждают Путина, геев и Крым,
сходятся во мнении, что всё говно,
потому что давно ничего не осталось им,
потому что в небе весна, а у них темно.
И тогда в этот тёмный бар заходит Христос,
и кожа его бледна,
и они глядят, узнавая медленно,
и из глазниц проступает весна,
и становится им нестерпимо стыдно – так бывает,
что-то украв,
и во всём этом тёмном баре наступает огромная
тишина.
И он говорит им:
– Привет.
И ещё говорит:
– Ребята, налейте вина.
И ещё:
– Смотрите, а я тут воскрес.
Смертию смерть поправ.
Два часа ночи. Ночной эфир.
Привет. Твой безумный ди-джей снова с тобой.
Ты заметил, как тихо сегодня в эфире –
словно перед грозой?
Тема нашего выпуска – о том, как гибнет мир,
о том, как мы все постепенно сходим с ума.
Посмотри: этот город – огромный больной мозг,
посмотри, как потоком нейронов машины бегут
через мост,
посмотри, как каждый из нас – клетка его,
и, по-моему, он уже разрушается.
Скоро не останется ничего.
Эй, не надо бояться. Дослушай меня, эй.
У тебя есть твой безумный ночной ди-джей.
Иногда я режу руки, чтоб заглушить свой страх.
Расскажи, ты когда-то думал о тех,
кто живёт с тобою в одних домах,
ты, наверное, видел глаза их, слышал их смех.
Расскажи, ты думал о них?
Нет, не пробуй переключить волну.
Я же говорю – эфир отчего-то тих.
А ведь ты ненавидишь – не правда ли? – тишину.
Все они когда-то мечтали о том,
чтобы мир был радостен и справедлив.
Эй, но такие вещи даются тяжким трудом,
и они полегче путь предпочли.
Разве ты не видишь, как они пожирают друг друга?
Разве ты не слышишь, как зубы их рвут плоть?
Помнишь, древние индусы болтали про Кали-Югу?
Так вот, похоже, что нам её не побороть.
Так вот, ты думал о них? Не думал? А ты попытайся.
Каждый мечтал о прекрасном. Чтобы жизнь
не была сера,
чтобы новый мир начался однажды с утра.
Моего друга, кстати, убили вчера.
Потому что он был китайцем.
Посмотри в этот город – сквозь огни, и рекламу,
и прочий неоновый лоск.
Ты увидишь, как я, что это – больной мозг,
совсем умирающий мозг.
Что ещё живым – осталась пара ночей,
прежде чем зубы бывших друзей вонзятся им
возле ключиц.
Эй, ведь каждый из нас здесь больше совсем ничей,
поэтому не забывай с собой нож и ключи.
Но пока – этой ночью – с тобой остаюсь я,
твой безумный ди-джей, голос ночной волны.
Кстати, хватит жать на кнопочку выключения,
она ни хрена не подарит тебе тишины,
потому что только я с тобой говорю открыто,
потому что только мой голос здесь существует – чёрт,
потому что радио твоё мертво и разбито,
потому что весь этот город мёртв.
ПРО ИОГАННА И МАРГАРИТУ
*
я иду по лесу, и я ищу тебя, брат,
шаг за шагом.
иголки сосен от ветра дрожат,
за одежду ветер цепляется,
когда-то здесь жили лисы да зайцы,
большие непуганые зайцы,
а сейчас – никого, только веточки по плащу.
я иду искать, мой брат, я уже иду, я ищу.
сестрица гретель приседает,
перебирает пальцами серую пыль,
белые крошки – похоже, что он тут был.
я иду и думаю: ты отыщешь меня, сестра,
потому что мы долго шли, но теперь пора.
я рассыпал белые крошки, траву примял,
я всё сделал так, чтобы ты нашла мой привал:
здесь кора задета, здесь споткнулся о корешок;
да, я знаю, у вас в разведке