Такая милая, когда злится.
Судя по лицу Кроноса, он в этой мысли был со мной солидарен. Со спокойной улыбкой выслушав всё, киборг ушёл на кухню проверять как там наш гарнир. Эл подулась-подулась и побежала мириться.
А во главе стола сидят мои мама с папой.
Мама, самая низкая из всех присутствующих особенно мило смотрится рядом с папой, тихо отчитывающим её за то, что снова где-то поцарапалась.
Зная их тайну, я понимала беспокойство отца. Тем ни менее, забавляло то, что нас с мамой люди воспринимают как сестёр, а папу считают нашим общим. Маму, к слову, даже считают младшей.
Но я не обижаюсь. Знаю, чего стоила маме такая молодость. Самой-то всего восемь месяцев, так что меня больше волнуют тайны вселенной, чем то, что родная мать выглядит младше.
Наконец, Эл с Кроносом, уже примирившиеся, выносят наш потрясающе пахнущий ужин. Утка с хрустящей медовой корочкой, нафаршированная сладкими, мягкими яблоками, а к ней три вида гарнира.
Пожалуй, мне никогда не научиться готовить так, как это делает Эл.
Она, кстати, человек. Не волшебница, не киборг, не гном, не алхимик с весьма любопытными связями, как мой отец, а обычный, совершенно смертный человек.
Поразительно, как в нашу сплошь фантастическую компанию она попала. Впрочем, если познакомиться с ней поближе, станет ясно. Просто она удивительная. Удивительно сильная духом, потрясающе крепкая девушка, выдержавшая всё, что на неё свалилось, с честью.
И, если честно, каждый из нашей компании, осознанно или нет, но прикрывает Эл в бою, несмотря на её потрясающее владение боевыми искусствами и огнестрельным оружием. А ещё прикрывать приходится Николь, которая сегодня не пришла. Николь – наш боевой целитель. Она отличается от моей мамы тем, что излечивает раны быстро, но с большими потерями магии, кроме того, может создать живой щит из своих крыльев, который не пропускает ни один вид оружия, однако боль от этого чувствует сама Николь. То, что нужно на поле боя, но пользуемся мы этой универсальной бронёй не слишком часто.
После же за дело берётся Анрис, моя мамочка. Она – идеальный врач. Вместе с папой-алхимиком они способны излечить почти всё. Но никто ведь не говорит, что они умеют только это.
Ну и последний, кого с нами рядом не хватает – это Ио. Он – воплощённый страх и, если честно, я не очень его люблю. Хотя по силе он даже превосходит саму сильную из всех Целителей и Некромантов, королеву Анрис.
Собственно, мама, папа, Ио, Манти, Снорри и Николь создали барьер, спасающий нас от излучения нашей звезды. Зато мы не боимся, что кто-нибудь решит нам навредить или соседствовать с нами.
Этот мир наш и только наш.
За ужином я чувствую себя самой счастливой во всех мирах. Рядом со мной родные люди, они все здоровы и счастливы, мы выбрались из очередной переделки и просто наслаждаемся обществом друг друга.
Манти рассказывала историю о том, как на прошлом заседании Гильдии магов утёрла нос собственному отцу. Она оговорилась, что влетело ей за это знатно, но держалась хорошо. Для человека с переломом двух рёбер и трещиной в грудине – хорошо.
Но ведь она скорее ещё раз получит от магов в Гильдии, чем покажет свою слабость на публике. После ужина тайком пойдёт к маме, она поможет.
Мама рассказала о том, как к ним в клинику на другой планете привезли пациента с очень интересным заболеванием. Но симптомы перечислить ей не дал папа:
– Ан, давай не будем об этом за столом, ладно?
Королева Анрис виновато улыбнулась в ответ.
Я заметила, что все люди дома, с родными становятся такими добрыми и мягкими. Например, моя мама, которая без колебаний защитит свой народ любыми способами, Кронос, который никому никогда не позволил бы называть себя тупым куском железа, Снорри, который ещё в первый раз ответил бы так, что больше его трогать не стали бы.
Снорри рассказывал о том, как ковал для Манти латы, а те постоянно натирали ей в колене. Выяснилось, что когда-то в детстве ей травмировали заднюю поверхность бедра, от чего одна из мышц слабо развилась, в результате одно бедро имело одну форму, а второе – другую.
Манти успела несколько раз сообщить гному, что у него руки не оттуда выросли и что ему пора на лечение к доброй семейке О`Конноров, то есть, к нам, до того, как Снорри всё понял.
И почему-то он остался со стойкой уверенностью в том, что волшебница знала об этой своей особенности, но нарочно не сказала.