Меня зовут Эл, и сейчас мне девятнадцать. На данный момент я считаю свою жизнь самой лучшей, самый счастливой и очень ею дорожу, но так было не всегда.
Только с появлением Кроноса я решилась отпустить прошлое, даже перестала ходить к маме на кладбище плакаться. Больше того, я перестала ходить домой, где вечно пьяный отец, принимая меня за маму, всегда желал избить в отместку за то, что ушла. Объяснить ему, что ушла мама в лучший мир, не представлялось возможным.
Я могу его понять, он всегда винил себя в её смерти, но мне, одиннадцатилетней девочке, которая разом лишилась всего, было от этого ни капли не легче.
Деньги добывать приходилось разными способами. Даже воровала.
А потом в моей жизни появилась Ан. Добрая девушка с синими, как море, глазами, такими, как у моей мамочки. Ан хотела вытащить меня из дому, хотела лишить отца опекунских прав, умоляла меня переехать к ней. Но как я его брошу-то?
С её приходом мне стало легче, но отказаться от прежней жизни, смириться с тем, что она разрушена до того же состояния, до которого и наш дом, я смогла только когда однажды ночью за меня, грязную воровку в лохмотьях, вступился какой-то представительный мужчина в деловом костюме. Тогда я впервые в жизни почувствовала стыд и грусть от того, что я такая, какая есть.
Мой принцип «не думать и не жалеть» дал трещину.
И, да простит меня Ан, именно этот вечер первым появился в моей тетради.
Вторая история в ней, если бы и имела название, то только такое: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».
Кронос – киллер. И однажды он попал в засаду. Сколь бы идеальным он ни был, есть предел его возможностям и этот предел как раз в тот вечер нападавшие переступили.
Я забила тревогу, как мы и договаривались, через пять часов после того, как киборг ушёл на простенькое задание, но не отправил мне и весточки.
Правда, он тогда велел мне бежать из его дома и прятаться, но я всё сделала по-своему. При помощи простенького маячка, который когда-то закрепила в подаренном Кроносу медальоне, я быстро его нашла. Думаю, это устройство киборг нашёл ещё быстрее, но почему-то не стал выбрасывать.
Он валялся на свалке, в том состоянии, в котором, наверное, даже роботы не выживают. Признаков жизни не было, признаки пыток были в избытке.
Я до сих пор хвалю себя за то, что хватило мозгов, используя камешек-телепорт, перенестись в дом Ан и начать истерить уже там, а не биться в припадках ещё на свалке, теряя драгоценные минуты.
Повезло ещё и что Снорри был в доме. Они с Ан водрузили киборга на стол и, под мой непрерывный скулёж, озадаченно разглядывали.
– Ты знаешь, что с этим делать? – спросила целительница спустя долгих пару секунд.
– Не-а, а ты? – тут же откликнулся гном, разглядывая какие-то разорванные проводки на руке Кроноса.
– И я, – но потом Ан бросила на меня жалостливый взгляд и со вздохом добавила: А надо.
Снорри тоже оглянулся. Если верить Анрис, а я склонна ей верить, на меня тогда смотреть было жутко – бледная, заплаканная, с красным, припухшим лицом, выражением дикого страдания на нём, да к тому же сидела на полу, раскачиваясь спереди назад, и выла на одной протяжной ноте. Я, между прочим, уже поверила в то, что Кронос умер, и была готова бороться против смерти до конца. Как это обычно делает Ан.
– Значит так. Я сейчас поддерживаю жизнедеятельность при помощи магии, а ты стараешься максимально восстановить оболочку. Как только начнёшь уставать, дёрни меня за волосы. Самое важное сейчас – голова и туловище. Конечности отрастить – вообще не проблема.
Ан устроилась в глубоком кресле, закрыла глаза и расслабилась. Кресло это, на самом деле, принадлежало Фредерику, её двухметровому мужу, а потому было отчаянно велико этой невысокой девушке. Алхимик, разумеется, перенёс в лабораторию кресло поменьше, но рыжик предпочитала именно это.
Я знала, что она делает. Пусть я и не наделена магией, но целительница никогда не скрывала от меня то, как она работает.
Сейчас она занималась очень простой, на первый взгляд, штукой – представляла себя огромным насосом, как сердце, и вкачивала в Кроноса жизнь со скоростью чуть большей, чем та, с которой он её теряет. Ан долго пыталась объяснить мне, как это работает, научную подоплёку, но я поняла одно – она умеет отдавать и забирать жизнь. Значит, она может отдать Кроносу то, что когда-то у кого-то забрала. Значит, он будет жить, мой Кронос будет жить.
Если честно, тот день был для меня, как в тумане. Я вспоминалала всё, что связано с киборгом: то, как шарахалась от него на первых порах, то, как била его полотенцем по спине за то, что с немытыми руками лез в кастрюлю, то, как он подарил мне цветы и огромную шарнирную куклу, о которой я так мечтала, на День рождения, а я прямо там, на холодном кафеле кухни и разрыдалась. Да много всего у нас было. И Кронос казался мне вечным. Я даже не задумывалась о том, что он когда-то может умереть.