Теперь можно было посидеть в тишине.
Но ученики не спешили уходить. Цедамму мялся, силясь что-то сказать.
- Учитель, - наконец, неуверенно позвал он, - Мы пришли не для того, чтобы надоедать вам. У нас проблема. Мы не знаем, что делать с ребенком, которого мы вчера вызволили… Она…
- Что случилось? - мгновенно помрачнел Син фон Харран.
- Девочка проснулась поздно ночью, - тяжело вздохнул Цедамму, - С тех самых пор она плачет. Не может остановиться. Требует вас. Мы не стали вас беспокоить ночью. Вы были ранены… Вам требовался отдых!
- Приведите ее, - властно приказал Син фон Харран.
Ребенка мучать не стоило. Ни за что и никогда.
Через несколько минут на пороге покоев Главы школы стояла девочка лет четырех. Не по возрасту хрупкая, закутанная до самого носа в серый, слишком большой для нее халат. Она дрожала. Лицо ребенка было заплаканным, опухшим, красным. Без слез и не взглянешь.
Девочка смотрела на Син фон Харрана жадно, но подойти боялась.
Тогда он позвал ее сам.
- Иди сюда, дитя! - мягко произнес Син фон Харран.
Второго приглашения и не требовалось. Через секунду девочка вцепилась в него всеми руками и ногами, прижавшись к его груди. Халат Син фон Харрана мгновенно промок.
Глава школы осторожно погладил ее по голове, успокаивая.
Боги, дети были такими доверчивыми! Прояви к ним ласку, пусть и мизерную, и они откроют перед тобой свою маленькую, но преданную душу. Это ранило Син фон Харрана в самое сердце.
- Эх, тоже хочу к Учителю на коленки! Как в детстве! - тихо-тихо прошептал Уштуни, но Син фон Харран его услышал.
- Просто заткнись, хорошо? - ответил ему едва различимо Цедамму, - Вырос длинным, как дерево, а ума - ноль! Хотя чего ждать от дерева?
Син фон Харран про себя посмеялся, но сделал себе зарубку - при случае обнять Уштуни крепко-крепко. Его детям постоянно не хватало тепла. Все они были сиротами, лишенными родительской любви.
Син фон Харран не мог с этим ничего поделать. Он был один, а их - много. Ему не разорваться…
- Как тебя зовут? - ласково спросил девочку Син фон Харран, как только она немного успокоилась.
- Аллани, - икнув, ответила она.
- Хорошо, Аллани, - вытер ее слезы своим рукавом Син фон Харран, - Обещаю, тебя больше никто не обидит. Ты попадешь к очень хорошим людям…
Аллани мгновенно замотала головой.
- Не хочу к людям! Хочу здесь… - опустила голову она.
Син фон Харран тяжело вздохнул и осторожно нащупал руку девочки, чтобы проверить ее пульс. Зов магии слышался едва-едва. Силы есть, но очень незначительные. Она сможет стать Колдуньей, но определенно слабой.
С этим можно было работать.
- Тебе придется очень много тренироваться, Аллани, - серьезно сказал ей Син фон Харран, - Тебе будет очень и очень тяжело.
- Я смогу, - сразу оживилась Аллани.
- Я смогу, Учитель, - поправил ее Син фон Харран спокойно, - Поняла меня?
- Я смогу, Учитель! - схватила на лету Аллани.
Умница!
- Поклонись, Учитель тебя принял! - ласково подсказал ей Цедамму.
Аллани очень неуклюже, но старательно поклонилась.
- Да, и обними учителя покрепче! - почти радостно добавил Уштуни, - Такая возможность не скоро еще представится! Теперь ты не ребенок, а ученик!
Аллани не сильно расстроилась. Она лишь решительно кивнула и вцепилась в рукав Син фон Харрана сильнее.
- Я еще немного… - едва слышно пролепетала девочка.
А потом она еще тише добавила:
- Тот дядя… Он больше не вернется?
Тело Син фон Харрана обожгло сильной болью - его словно иглами проткнули.
- Не вернется больше никогда, - твердо ответил Глава школы Гибкого Тростника.
- Никогда-никогда? - слабо уточнила Аллани.
Син фон Харран бросил тяжелый взгляд на рукав своего халата. Еще вчера на нем виднелась кровь. А сегодня он был идеально чистым.
- Никогда-никогда, - спокойно подтвердил Син фон Харран, не отводя глаз от своего рукава.
Девочка в его руках мгновенно расслабилась.
***
Кумарби приполз домой на…
Ладно-ладно! Поймали!
Он не помнил, как и на чем полз до дома. Так налакался!
А что?! Кто его осуждать будет?!
Кумарби облажался. Теперь его точно убьют, так чего терять? Помирать - так с песней! Вернее, с вином. Ах, разве есть в мире изобретение лучше?
Выпил и провалился в забытье! Идеально!
Жаль, что нельзя пить беспробудно. Иначе сдохнешь не от рук врагов, а от собственной рвоты. Не самая достойная смерть для Колдуна, определенно.
Да и никакой алкоголь не стоил такого похмелья. Несомненно!
Эту истину Кумарби познал утром. Он еле отодрал себя с пола около входной двери.
- Воды… Воды… - прохрипел Кумарби жалко - его голова буквально раскалывалась.
Почему, почему он вчера не сгорел заживо, вот скажите ему? Сплошные мучения!
Кумарби еле добрался до стола, где стоял кувшин, постоянно запинаясь. В его логове вечно валялось что ни попадя. Вернее, не в логове, а в настоящей дыре.
Кумарби жил в простой, деревянной хибаре в глубине леса. Дом его разваливался, доски гнили и покрывались мхом. И в этой разрухе ярким пятном выделялись яркие, безумно дорогие вещи, которые лежали то тут, то там. Сплошной хаос! Кумарби за ними не следил. Своровал, поносил и бросил в одну кучу.
Иногда Кумарби сам не понимал, зачем воровал. Просто хотелось и все. Дальше он не задумывался.
Кумарби знал, что он сорока, потому что тащил все, что плохо лежало - видимо, вил какое-то дурацкое гнездо.
Кумарби нравилось выглядеть красиво, поражать всех, но за домом он совершенно не следил. Кумарби знал, это что-то значит, но лезть в дебри своей души совершенно не хотелось.
Кумарби залпом выпил содержимое кувшина и поморщился. Какая-то кислятина.
Где этот дурак?
Дурак - это Язилик. Что-то вроде слуги…
И дурак здесь - это не издевка, а простая констатация факта. У Язилика было не все в порядке с головой.
Вообще, Кумарби считал себя одиночкой - никто ему был не нужен. Даже слуги. Но года четыре назад Язилик просто пришел сюда да так и остался. Словно бродячая кошка. Кумарби пробовал его прогнать, но проще сдвинуть гору, чем объяснять дураку, а бить болезного рука не поднималась.
В итоге, Язилик остался. Он до сих пор продолжал жутко бесить, но со временем Кумарби к нему привык. Тот иногда был полезен в плане подай-принеси.
- Язилик! - прохрипел Кумарби, закашлявшись, а потом собрался и повысил голос, - Язилик!
Через несколько минут на лестнице послышался топот, и Язилик почти скатился со ступеней на пол.
Кумарби поморщился. На этот раз не от боли, а от внешнего вида Язилика. Тот не изменил себе. Напялил на себя несколько разноцветных халатов и нацепил на голову какой-то странный тюрбан. Или это ночной колпак?