— Помнишь яйцо, которое твоя дочь притащила из леса?
— Конечно. Оно было мертво.
— Я своими глазами видела его лопнувшую скорлупу и крохотного дракончика, устроившегося на каминных углях!
— Значит, это правда… Не зря у меня было предчувствие, что яйцо нужно оставить.
— Ты ведь понимаешь, что это означает?
— Разумеется. Но разве такое возможно? Драконья магия…
— …спала больше двух веков, но пробудилась, — Агата сказала это так непринуждённо, словно речь шла о чём-то ожидаемом, повседневном, а не о чуде. Но Роберт был слишком озадачен происходящим, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
— Ты думаешь, это Анна? — лишь спросил он.
— Саймон сейчас в своей комнате, и с ним не произошло никаких изменений, а несносная девчонка снова исчезла.
— Нужно срочно её найти!
— Я займусь этим, а ты пока отправляйся в редакцию «Мистического вестника», и, если повезёт, тебе удастся перехватить одного молодого человека. Помнишь помощника нашего садовника? Кажется, его фамилия Миллер. Он-то тебе и нужен.
— Да, Энди Миллер. Я сам его нанимал. Но зачем мне…
— Затем, что бестолковая Софи обнаружила дракона первой и с дуру показала его всей прислуге. Я позаботилась об остальных, но этот прохвост куда-то делся. Кажется, он не очень дорожит работой у нас, и ему ничего не стоит сболтнуть лишнего журналистам. Ты ведь понимаешь, что будет, если они явятся раньше, чем мы возьмём ситуацию под контроль, и как это отразится на нашей общей репутации?
— Я постараюсь его задержать.
Супруги разошлись.
Агата переместилась обратно на территорию поместья. Взяв с собой сына повара и старого сторожа, она отправилась на поиски дочери. Уже начало смеркаться, и когда Анну нашли в той злополучной деревушке, где ещё дымились обломки сгоревшего дома, девочка спала на кушетке в одной из хижин, стоявших особняком на краю села. Её хозяева — пожилая пара — подобрали их с Мэри на улице и, пожалев, перенесли к себе в дом. Агата забрала дочь, но вместо того, чтобы отблагодарить стариков, использовала заклинание Oblivion (Забвение), стерев из их памяти события прошедшего дня.
Если Агата справилась со своей задачей быстро и без затруднений, то Роберту повезло значительно меньше. Энди Миллер так и не появился в редакции. Если он хотел сообщить о чём-то прессе, то сделал это гораздо раньше.
Позже выяснилось, что молодой человек действительно был там в тот день и рассказал об увиденном в особняке одной из рядовых сотрудниц газеты, ведь в кабинет главного редактора, куда он так отчаянно ломился, его попросту не пустили. Вначале никто не придал случившемуся особого значения — появление на свет дракона, пусть и в домашних условиях, для мира магии событие вполне обычное — и лишь спустя пару дней, когда новость достигла ушей начальника — хорошего знатока истории, усмотревшего с ней некую связь, — ситуация, наконец, получила широкую огласку.
Глава 4. Новое пламя. Часть третья
С тех пор не было и дня, чтобы в особняк Лейн не пытался проникнуть какой-нибудь пронырливый сотрудник известной новостной газеты, а вдоль высокого забора то и дело не шныряли зеваки, которые, при слове сенсация имеют обыкновение слетаться как мухи на свежий мёд. Единственное, что отличало одних от других, это то, что первые, не теряя самообладания, оставались на своём посту сутками напролёт, лишь подменяя друг друга, тогда как вторым обычно не хватало терпения даже на несколько часов.
Раздосадованные, они удалялись, ругаясь и грозя кулаками неприступным стенам.
Сами жильцы замка на улице почти не выходили. Только изредка, рано утром или ближе к вечеру, можно было заметить кого-нибудь из прислуги, хозяева же и вовсе не показывались. Все окна были занавешены плотными шторами на случай, если чей-то острый глаз сумеет преодолеть расстояние в полторы тысячи футов, отделяющее стены здания от решётчатого забора. Для пущей безопасности по всему периметру особняк был окружён непроницаемым заклинанием тишины.
Перед тем как «исчезнуть» в собственном доме, супруги Лейн сделали небольшое публичное заявление, сообщив о том, что пока не готовы отвечать на вопросы прессы и тем более давать полноценное интервью. Однако нежелание идти на контакт никогда не останавливало тех, для кого поиск новостей — смысл существования, напротив, это лишь сильнее разжигало их стремление провести собственное расследование. Если же добыть нужную информацию не удавалось, а благодатная почва требовала засева, всегда можно было выдать за непреложную истину какую-нибудь небылицу собственного производства.
Так оно произошло и на этот раз. В печать вышла заметка корреспондента «Вестника» с инициалами «А.А.». Журналист утверждал, что информировал его некий наёмный работник, состоявший на службе у Лейнов, который якобы был свидетелем вылупления дракона из яйца. На его окаменелую скорлупу воздействовали струёй огненной магии. По словам Энди — так звали работника — новорождённый зверь за мгновение достиг огромных размеров, и из его ушей и ноздрей повалил пар. Пробудила дракона маленькая девочка — хозяйская дочка. Вскоре дракон и его хозяйка почувствовали неладное и одновременно обернулись на дверной проём, откуда юноша и наблюдал за всем происходящим. Глаза девочки сузились от гнева и сверкнули синим пламенем, а дракон грозно зарычал и изогнул спину, готовясь напасть. Энди еле унёс оттуда ноги и, как добропорядочный гражданин магического общества, посчитал своим долгом немедленно поделиться с соотечественниками тем, что ему довелось пережить, чтобы предупредить о возможной угрозе.
За день до этого Роберт и Агата встретились с родителями Мэри, инкогнито посетив госпиталь Святой Либерии в Лондоне. Госпиталь этот был основан во время Второй мировой войны известной знахаркой, сестрой милосердия Либерией Салоси.
Роберт терзался мыслью, что из-за его пренебрежения дочерью пострадало столько людей, и больше всех — она сама. Да, не физически, но морально, что ещё хуже, ведь телесные раны затянутся, рубцы исчезнут, а душевная боль не пройдёт никогда. Отринув мучительные мысли, он принёс родителям Мэри свои искренние извинения и заключил обоих в объятие, а после вручил конверт с внушительной суммой в качестве компенсации за имущественные убытки и травмы, полученные их дочерью во время пожара.
Агата держалась в стороне, с циничным выражением лица ожидая, когда муж покончит с формальностями, по крайней мере, так ей это представлялось.
Вскоре неотложные дела вынудили Роберта вернуться на рабочее место.
Агата же изъявила желание ещё ненадолго задержаться в больнице и начала разговор:
— Вы понимаете, что должны будете уехать?
Мать Мэри метнула на неё презрительный взгляд, но, столкнувшись с холодным, невозмутимым взглядом Агаты, которая держалась с достоинством королевы, снизошедшей до разговоров с уличным сбродом — а ведь так на самом деле и было — тут же отвернулась. Во власти этой женщины было стереть их в пыль одним движением руки, но она почему-то этого не делала.
Агата пыталась договориться, а значит, не хотела идти на крайние меры или не могла... Впрочем, обнадёживаться не стоило.
— Мы и не собирались оставаться после всего, что произошло, — ответил отец Мэри, угадав направление мыслей супруги.