– Но-о?!
МЁРТВАЯ ПОРА
На Новой Земле часто так бывает: сегодня – холодно, дует резкий ветер, сдирает с земли
снег и дробит его о горы и скалы в мельчайшую пыль, а на другой день дождь пойдёт.
Так и теперь было: Яшка и Ефим ждали зимней дороги, а тут дождь пошёл. Тихий такой,
ровный дождичек, как будто весенний.
Яшка встал до зари. Сходил на улицу, посмотрел на небо – на всем небе лежит облако
толстым серым одеялом. Нет никаких признаков, что погода скоро переменится. Вернулся в
избу и зовет деда поехать места для капканов выбрать.
А Ефим отговаривает:
– Осенняя погода, как и вешний лёд всё равно, изменчива. Сейчас это тихо и тепло, а
через час такое загудит-завоет!.. Сам знаешь: не только в лодке, пароход и тот, бывает, не
может против ветра устоять.
– А не бывает разве осенью, – возражает Яшка деду, – что тихая и тёплая погода стоит по
неделе да больше?
Ефиму приходится согласиться с этим.
И поехали в утлой лодчонке – короткой, но широкой – по океану. Через полтора-два часа
сменяли друг друга на веслах. Торопились засветло попасть в тот заливчик, около которого
собирались ловить капканами песцов.
Короток новоземельский день в конце октябри. А ехать в лодке надо было около
тридцати километров. И Ефим очень боялся, что на вечерней заре поднимется ветер.
Но ветер не поднялся. Впотьмах приехали к месту.
Яшка торжествовал:
– Вот говорил ты: не доехать!.. Доехали!
– То ладно... то ладно, что доехали. Удача наперво пала нам с тобой. Забирай дрова из
лодки да пойдём к избушке: малестинная такая да худенькая есть тут. В избушке до утра
побудем.
– Почему раньше не сказал, что тут избушка есть?
– Запамятовал, вишь ты, я, что ты не бывал здесь. Потому и не сказал. Думал, ты сам
знаешь.
Привел Ефим Яшку к каменной горе, сделанной руками человека, и шутит:
– Гляди, какие хорошие покои.
Задней стеной избушки служил крутой склон горы, а стенки и крыша были выложены из
камней, собранных тут же, у подошвы горы.
Крыша была так удачно сложена, что через нее не проникала ни одна капля воды. Зато в
стенах было много продухов1 для ветра. Пол заменяла каменная земля.
Распрямиться в «избе», не рискуя разбить голову о крышу, нельзя было даже Яшке.
Сидеть же и лежать – двум человекам хватало места.
Но Яшка был рад, что нашлись хотя такие удобства.
– Хорошо, – сказал он деду, – не мочит. От ветра тоже немного закрывает. Захватить бы
шкуры оленьи с собой да подостлать под себя – совсем хорошо бы было.
– Ты вот что, – засуетился Ефим, – разводи огонь, а я схожу с чайником за водой. Где-то
тут недалеко ручеёк бывал. Перед сном-то да с устатку хорошо чайку выпить.
При входе в избушку лежало два плоских камня одинаковой приблизительно высоты.
Камни мешали влезать в покой, но были удобны как подставка для чайника. Яшка сообразил
1 Продухи – отверстия.
это и разложил огонь между камнями.
Ефим принёс чайник с водой и поставил его на кромки камней. Огонь приходился как раз
под дном чайника.
– Тут тебе – печь, тут тебе – стол. Всё из двух камней, – посмеивался Ефим.
Он был доволен, что очутился здесь. Кипячение чайника на огне, а не в печке
напоминало ему прошлую жизнь в чуме.
Утомлённые греблей, крепко спали Ефим и Яшка. Малица тем и хороша, что в ней и
тепло и сравнительно мягко, когда лежишь на камнях, на земле или на полу: густая шерсть
оленьих шкур заменяет матрац. Ненцы к тому же не избалованы пуховиками. Особенно
ненцы-новоземельцы.
Через продухи в стенах сочилась уже предрассветная белёсая мгла, когда проснулся
Ефим.
– Вставай, Яков. За дело браться пора, – толкнул он внука.
Яшка сел. Стер кулаками остатки сна с глаз. Выглянул через ничем не прикрытый вход
на улицу – хотел узнать, что делается на небе и на море.
Как и вчера, небо было серое, в облаках, а в океане вода казалась замёрзшей – так она
была спокойна.
Совсем полез Яшка из «избы»: надо же было хорошенько рассмотреть облака и по ним
угадать, будет сегодня ветер или не будет.
Не успел он, однако, высунуться и наполовину, как недалеко от берега, над водой, на
секунду показалась круглая голова, напоминавшая человечью.
Яшка быстро нырнул в «избушку».
– Нерпа ли, заяц ли около берега!
Оба взяли винтовки и вылезли из каменной норы.
– Свистни хорошенько, скорее покажется, – советовал Яшке Ефим.
Яшка знал любопытство тюленьего племени и не заставил себя просить.
Над водой снова всплыл темный шар.
Ефим выстрелил. Гулким многократным эхом раскатился выстрел в горах. На куски
разорвало мертвую тишину.
Темный шар скрылся под водой. Но Ефим знал, что пуля попала по назначению: круги на
воде расходились только от того места, где скрылась голова зверя, а следов от пули не
осталось. Сказал поэтому Яшке:
– Обранил.
У Яшки винтовка наготове. Он хочет добить зайца и подбегает к самой воде.
Но вторично стрелять не пришлось: через несколько секунд зверь всплыл над водой
безжизненной, тёмной массой.
– Заяц, дед, заяц!
Быстро подбежал Яшка к лодке. Пригнулся, чтобы плечом толкать ее с берега,
поднатужился.
– Е-гэ-е!
Не мог сдвинуть лодки: за дно её крепко цеплялись острые камни.
Дед подошел к другому концу лодки.
– Охо, бери!..
Шуршание камней. Плеск воды...
– Я один, дед! Ты не ходи, – крикнул Яшка, отталкивая ногой лодку от берега.
– Тяжело одному.
– Ничего-о-о!
Несколько ударов вёслами – и тёмное тело зайца уже рядом с правым бортом лодки.
Бросив весла, Яшка шагнул в корму. Там, в корме лодки, всегда у каждого
промышленника есть верёвка. Один конец веревки привязан к лодке, а на другом конце
болтается железный гарпун. Поднял Яшка острый гарпун и с силой бросил его в зайца.
Железо впилось в мякоть заячьей спины.
– Вот так! – похвалил себя Яшка. Уселся опять в весла и к берегу.
Кольцо за кольцом, как развёртывающаяся тонкая змея, выползала веревка через корму
лодки в воду. Скоро под носом лодки зашуршали береговые камни. Дед Ефим, стоявший на
берегу, уцепился за борт лодки, когда выползло из лодки последнее кольцо.
У Яшки сверкали зубы, блестели глаза. Крикнул деду:
– Большущий заяц! Ты подержи лодку, а я сейчас притяну его к берегу.
Ухватился одной рукой за верёвку и пошёл на берег.
Одной ногой стоял уже на берегу, когда веревка дернулась из его руки. Не сообразив, что
случилось, он только крепче сжал руку с верёвкой и в ту же секунду полетел на дно лодки. А
сама лодка, как какое-нибудь живое чудовище, рванулась с берега на воду.
Ефим не успел вовремя разжать пальцы, сжимавшие перекладину в носу лодки, и вслед
за лодкой – головой вперед – нырнул в воду.
Яшка здорово стукнулся затылком о борт лодки и потерял сознание.
– Почему я лежу в лодке?.. И почему так громко кричит дед? – начал он разговаривать
сам с собой, когда глаза его обрели способность видеть, а уши – слышать.
Дед между тем всё кричал и кричал:
– Яков! Яков! Яков!.. Стреляй!..
Яшка быстро сел...
Лодка неслась в глубь залива.
Под лодкой от быстрого хода бурлила вода.
Дед бежал по берегу за лодкой, крик его повторялся в горах. Как будто кричал не один
человек, а целая толпа людей перекликалась:
– Яшка!
– А-а-шка...
– А-а-ка...
– А-а-а...
Крики замирали где-то в горах, а на смену им рождались новые.
– Яшка! Стреляй!
– А-йя-йя...
Яшка понял наконец, в чём дело. Вспомнил всё до мелочей, с чего и как началось.
Сомнений не могло быть – заяц был только ранен, а не убит. Раненого зайца Яшка и