За исключением этих редких бесед, я проводил всё время у себя в кабинете. Как говорил Саша – это его дом и работа. Что ж, домом он мне уже стал, вскоре будет и работой.
Иногда я пытался читать книги, которых здесь было множество. Но на это мне не хватало терпения и сосредоточенности. Листая страницы старых книг, покрытых пылью, меня ничего не увлекало в них и я шел к окну, через которое был виден лишь двор и кусок неба. Или садился в кресло, всматриваясь в стену у камина, изучая её рисунок. И как бы я не старался, в них ничего не было, просто линии. Просто узор, нарисованный не умелым художником или не художником вовсе. Видимо, тогда, в мой первый визит сюда, усталость дала о себе знать. И я на придумывал себе, что будто линии движутся и принимают различные формы.
А вот столик мне не померещился. Искусно вырезанные в мраморе фигуры женщин очаровывали. Да и в целом, всё здесь осталось прежним, как и в первый мой визит.
Со слов Архона, тогда, как только я вышел из бара, Александр выстрелил себе в лицо. Пуля прошла на вылет и разбила окно. Звук битого стекла, падающего на асфальт, перестал быть для меня загадкой. Зачем я тогда ушёл, зачем? Я так и не смог сесть в кресло, что стояла у деревянного стола. Мне казалось, что на это у меня нет права. Это его кресло. Вместо его, мною было облюбовано кресло у камина, то самое, в котором сидел в тот вечер. На столике всегда стояла бутылка алкоголя и два стакана. Когда я наливал себе, то непременно наполнял и второй стакан. Прикуривал и накрывал его пачкой сигарет. Что поделать, хлеб водился тут не часто.
Выходить на улицу у меня не было никакого желания. Я сроднился с этим местом.
И вот, я стою у окна, докуривая сигарету. Выдался прекрасный день, первый день моего пребывания здесь, когда из-за туч появилось солнце. Но теперь, под вечер, с уходящим в закат солнцем, небо делит полная луна. Из-за лучей солнца, она будто кроваво красная.
Затекшие от стояния ноги, дали о себе знать и я расположился в кресле. Наполнив стаканы, я выпил и протянул руки к камину, грея их от огня. Сказать по правде, я нашел здесь покой. В эти дни заведение было закрыто и посетителей не пускали. Мне хотелось, чтобы так и продолжалось. Но продолжаться так не могло. Я знал.
Смотря на языки пламени, боковым зрением я уловил движение. Мимолетное, легкое и не внятное. Движение на стене. Я стал пристально всматриваться в линии на стене. Неужели всё это время мне лишь казалось, что ничего не меняется. А тогда всё было взаправду.
Так и есть. Едва уловимое движение линий на много слабей, чем тогда. Но всё же оно есть. Как? Почему именно сейчас? Моё тело покрылось мурашками и затылком я почувствовал движение воздуха. Легкий, холодный ветерок. Когда-нибудь я вспомню, что точно такой же ветер я почувствовал, сидя в самолете.
Внезапно пламя в камине вспыхнуло! Как в тот злосчастный вечер.
В этот же момент дверь кабинета распахнулась. В проёме стоял Сапофи.
– Пора. Время пришло, тебя ждут. Делай свою работу.
Я было хотел ему ответить, но он не стал ждать, а просто развернулся и ушел.
Опустив взгляд, я увидел, как трясутся мои руки. Тело моментом покрылось потом, а во рту пересохло. На миг я захотел вскочить, закрыть дверь и припереть её столом. Чтобы никто и никогда не смог сюда зайти. Но лишь на миг. Я прекрасно понимал, что спуститься мне придется, иначе и не могло быть.
Сделав глубокий вдох, я допил содержимое стакана и напаривался в зал. Закрывая дверь, я бросил взгляд на стену. Игра линий становилась более явственной. Теперь и без пристального взгляда.
Глава 4
Спустившись в зал, я увидел, что занят лишь один столик. Признаюсь, в тот момент меня это обрадовало. Не хотелось бы начинать свою работу при свидетелях. За столиком, спиной ко мне, сидел седовласый мужчина, пред-пенсионного возраста. Архон, как всегда был на своём посту. А у барной стойки, лицом ко мне, стоял Сапофи. Он протянул револьвер рукоятью ко мне. И мне показалось, что я заметил на его каменном лице легкую ухмылку.
Взяв пистолет, я проследовал к моему первому посетителю. Признаться, мне хотелось, чтобы мы просто побеседовали, после чего мой гость покинет это место и не вернётся. Сев напротив седовласого в очках и дорогом костюме, я положил пистолет на стол стволом в стену. Правда, свои руки пришлось спрятать под столом, не хотелось бы, чтобы кто-то увидел, как они дрожат.