17. НОЧНОЙ ГОСТЬ
К вечеру началась стрельба. Теперь это были не беспорядочные и частые винтовочные выстрелы, а грозная и четкая музыка приближающегося организованного боя.
Из винтовок стреляли пачками. Настойчиво, с механической неумолимостью, то длинными, то короткими очередями били пулеметы. Несколько артиллерийских снарядов с отвратительным воем пронеслись над крышами оцепеневших от страха домиков и разорвались где-то на железнодорожных путях.
Игорь и Елена Ивановна сидели в столовой, закрыв окна ставнями, тревожно прислушивались к звукам боя. Вдруг стрельба стихла. Через минутную паузу донесся слитный, могучий рев многих человеческих глоток:
— А-а-а-а!
— Штыковая атака! — сказал Игорь шепотом. — «Ура» кричат.
— Господи! — Елена Ивановна прижала ладони в ушам. Лицо ее болезненно искривилось.
Наконец все стихло. Бездыханная тишина пала на многострадальный городок. Уличный бой кончился. Кто же одержал победу: восставшие или марковцы?
Ответить на этот вопрос могло только утро.
Ступины легли спать, но нервное напряжение было слишком сильно: ни Игорю, ни Елене Ивановне не спалось. Да и выстрелы снова стали рвать ночную тишину. Теперь стреляли только из винтовок, в одиночку и залпами. И опять стало тихо.
Игорь не заметил, как уснул. Проснулся он от робкого не то стука, не то странного царапанья в наружную дверь. Прислушался. Странный звук повторился. Игорь хотел окликнуть Елену Ивановну, но она сама шепотом спросила его из своей комнаты:
— Ты слышишь, Игорь?
— Слышу!.. По-моему, кто-то стучится. Я пойду проверю.
— Не ходи!
Но Игорь уже вскочил с кровати, накинул шинель прямо на белье, вышел в прихожую.
За дверью кто-то дышал. Тяжело, со стоном.
— Кто там? — спросил Игорь.
— Отчините, хозяин! — послышался тихий, знакомый голос.
— А кто вы?
— Ступин здесь проживает?
— Здесь! Это я. А кто вы-то?
Молчание. Потом ночной пришелец так же тихо сказал:
— Я Забейворота… от Ивана Егоровича…
Игорь отворил дверь. На крыльце стоял длинный парень в обмотках — часовой ревкома. Он был без винтовки. Лунный свет падал на его белое, без кровинки, лицо, искаженное болью. Одна рука бессильно висела, другой он держался за косяк двери.
Глядя прямо в глаза Игорю, Забейворота сказал шепотом:
— Иван Егорыч казалы… чтоб в случае чего… до вас!
— Вы ранены? — спросил Игорь тоже шепотом.
— Ага! В руку.
— А где Иван Егорович? Что с ним?!
— Они с Жеребкиным… и еще с десяток наших пробились сквозь кольцо. А других беляки кого вбили, кого в плен захватили. А я утек!
— Идемте!
Когда Игорь и Забейворота появились в столовой, Елена Ивановна, уже одетая, стояла у стола, прямая, белая, как статуя.
— Здравствуйте, хозяйка! — поклонился ей Забейворота. — Звиняйте уж мэне!.. Бида загнала до вас. — Он обернулся к Игорю, сказал печально: — А Вадим Николаевич вбит! — У Игоря больно сжалось сердце. — И старичка нашего, Федора Федоровича…
Не договорив, покачнулся и стал падать. Игорь и Елена Ивановна успели подхватить его на руки. Они перетащили раненого в спальню и уложили на кровать Игоря. Он был без сознания.
Всем теперь распоряжалась Елена Ивановна. Она велела Игорю разжечь примус и вскипятить воду. Когда все было готово, вооружилась ножницами и ловко (недаром же она была женой военного врача!) разрезала набухший кровью рукав ватной куртки ночного пришельца. Игорь увидел бледно-желтую нечистую кожу и быстрые ярко-алые струйки крови на ней и отвернулся, почувствовав дурноту. А Елена Ивановна с той же решительностью делала свое дело.
Наложив жгут и перевязав раненого, она сказала:
— По-моему, у него кость раздроблена. Во всяком случае, рана тяжелая. Утром надо вызвать врача.
— Но… кого, мама?!
— Доктора Потанина. Я ему напишу записку, и ты пойдешь. Папа был знаком с ним. Он не откажется.
— А можно на него… положиться?
Елена Ивановна посмотрела на сына удивленно, пожала плечами, сказала просто:
— Он же приличный человек. И старый врач!
Остаток ночи Ступины провели на ногах. Забейворота не приходил в сознание. У него начался бред… Он метался по кровати, хриплым, горячечным голосом выкрикивал:
— Вон они — гляди!.. Огонь!.. Бей гадов!.. Огонь!..
Елена Ивановна прикладывала холодные компрессы к его лбу, смачивала потрескавшиеся губы водой, вздыхая, повторяла:
— Господи! И ведь совсем молоденький!
18. НЕРВНЫЙ СТАРИЧОК