Этот дом много лет назад выбрал отец, легко пожертвовав городскими удобствами ради возможности наблюдать вблизи кипучую жизнь порта, погрузку своих товаров, которые часто без малейших колебаний сопровождал в самые дальние и опасные путешествия. В своих ящиках он перевозил редкий, особо ценный товар — мессер Бернхард ван Рейк торговал картинами лучших голландских мастеров, среди его клиентов было много знатных вельмож из далеких северных стран.
В 1658 году, как раз когда ждали появления на свет Яна, он отправился в одно из своих морских путешествий.
Собираясь отплыть с той или иной картиной в дальний путь, предусмотрительный Бернхард тщательно продумывал маршрут, запасал в дорогу — без расточительности, но и не скупясь — все необходимое и старался завершить все домашние и текущие дела. Он любил и оберегал, как драгоценный дар, богатство и благополучие семьи, подвергать их опасности было бы по меньшей мере неразумно. Вот почему предотъездные дни были для него особенно хлопотными.
Каждый из слуг получил от хозяина ясные и точные распоряжения: «В случае моей смерти — на все воля Божья! — вы знаете, как завершить дела с прибылью для себя и для моей семьи».
В той же комнате, где спустя годы Ян подводил дневной баланс, старик ван Рейк (в те поры еще молодой) задумывал и рассчитывал непростые, требовавшие смекалки торговые операции, которым был обязан своим достатком; накануне отъезда за этим столом наставлял он по очереди слуг и двух приказчиков. Последней приходила жена, дверь закрывалась, и супруги мирно обсуждали наедине домашние дела, которые в отсутствие мужа брала на себя Мириам. Мессеру Бернхарду тяжело было перекладывать на плечи жены это бремя, но за годы супружества он вполне оценил ее трезвый ум и деловитость, доверял ей во всем, зная, что на нее можно положиться и в радости, и в горе. Ей выпала нелегкая участь, но такова судьба всех купеческих жен: ждать день за днем, неделями, а то и месяцами самой распоряжаться хозяйством, сознавая, что отъезды и разлуки — основа семейного благосостояния, но не закрывая глаза и на опасности, которые они таят.
Итак, июньским вечером 1658 года Мириам заглянула в залу посмотреть, не настал ли ее черед, — муж еще беседовал с двумя приказчиками, которые почтительно поздоровались с нею, не упустив при этом ни слова из наставлений хозяина. Мессер Бернхард закончил с ними почти тотчас же и пригласил жену войти.
Когда она переступила порог, зала, несмотря на зажженные свечи и последние закатные лучи, проникавшие в высокие застекленные окна, была погружена в полумрак и золотисто-шафрановый тон ее платья казался от этого еще более глубоким и сочным. Мириам шла медленно, с опаской, слегка затрудненно, хотя была всего на пятом месяце, однако новое, непривычное состояние смущало ее, и она носила себя очень осторожно.
— Поступь у вас как у княгини, — улыбнулся Бернхард, с удовольствием отмечая мудрое благоразумие жены даже в мелочах.
Но мы повествуем о необычном расставании супругов. Если внешне все протекало как всегда, то в душе Бернхарда и Мириам, усердно и сосредоточенно склонившихся над бумагами, боролись противоречивые чувства: нежность друг к другу и затаенные обиды. Первая беременность пришла к прекрасной Мириам в зрелом возрасте, она старалась отогнать подозрение, что муж не разделяет ее тревог и страхов, раз покидает ее в такой опасный момент. Как большинство женщин, готовящихся родить впервые и даже не впервые, она была уверена, что умрет, а мессер Бернхард считал ситуацию совершенно естественной, требующей лишь терпеливо ждать, когда настанет время разрешиться от бремени. К тому же надо добавить, что будничные хлопоты отвлекали его от глубоких размышлений на эту тему, в последние дни он замечал только, что у жены великолепный, цветущий вид, а изысканный выбор платьев и простота прически, обрамляющей бледное, но не болезненное лицо, усиливали это впечатление. Материнство еще больше облагородило ее облик.