Все граждане, поддержавшие мятежников, были обложены уплатой огромных возмещающих сумм в казну государя, а те, кто сражался на их стороне с оружием в руках, были сосланы на каторгу в Истару. Главари – Дарвин, Авиа, Норин, принц релийский де Геори, графы Далии Ропри и Диош - были приговорены к смертной казни. Иного наказания для изменников власти государя не существовало. Казнь мятежников была проведена в главных городах их родных стран. Дарвина и Авиа обезглавили на площади Аллиина, второго порта в Алмааге. Дарвин за время бунта провозгласил себя Возрожденным, сыном Тайры, но на самом деле он так и оставался смертным человеком, хотя сполна заслужил погибельную участь кровососа. Младший принц избежал рассправы. Он скрылся от глаз и рук правосудия государя. Однако спустя шесть лет его настигло возмездие народа. В Атрате, столице Легалии, после серии убийств, приписанных клыкам упыря, на городской улице обнаружили труп молодого человека, в котором опознали бывшего принца Норина. Голова алмаагца валялась в нескольких локтях вдали от туловища. Тут же разнесся слух, что это и был кровожадный убийца, которого растерзали свои же собратья-упыри или неизвестный мститель. Голову принца как трофей выставили на неделю на всеобщее обозрение в Атрате, а после отправили в ящике в Алмааг в подарок государю. Полученные известия из Легалии привели Ортека в бешенство. К этому времени он издал приказ о помиловании Норина и ожидал, что принц возвратится во дворец, а в ответ на это получил гнилую башку. Элбет заверил государя, что нет никаких признаков подтверждавших, что Норин действительно был кровопийцей, однако не было никаких доводов считать обратное. Убийство вблизи Атрата после этого случая прекратились, но тайна гибели принца, последнего кровного наследника морийского престола, так и осталась неразгаданной.
Ортек спрыгнул с каменной ступени в глубину холодного мрачного храма и медленно прошел из одного его конца в другой. Солнце уже закатывалось за горизонт, а тишина этого заброшенного места еще не была нарушена. Он не любил ждать. Она должна была приехать. Она сама заговорила об этой встрече после стольких лет молчания. Её посланец скакал неделю по жаркой пустыне, чтобы привести короткое письмо, скрепленное царской печатью, о том, что она готова увидеться с государем морийским в самое ближайшее время и переговорить с ним сглазу на глаз, без лишних свидетелей в безопасном для обеих сторон месте. А что изменилось за эти годы, что она, наконец, ответила ему? Он покорил гарунов?! Это произошло более года назад, когда пала провинция Э-Мир. Почему же только сейчас она согласилась на встречу, ведь опасения за будущее её владений должны были родиться, едва он вступил на эту землю?! Едва Мория решила стать единственной державой западных земель… Хотя нет, она скорее переживала о себе, чем о собственном государстве.
После покорения гарунов в Межгорье государь Морийский дал народу Ал-Мира чуть более пятнадцати лет для того, чтобы объединиться и осознать мощь и безграничные амбиции северного соседа. Однако этого времени жрецам Ал-Гаруна явно не хватило. Морийские войска высадились на берегу Южного моря напротив алданского порта Аватар, близ столицы Э-Мира Миргуна. Когда армия под предводительством самого государя вторглась в земли Со-мира, к северному побережью которого пристали новые морийские суда, гаруны прекратили всяческое сопротивление. Западная провинция Со-Мир и южные края Юш-Мир, заселенные черными племенами, которых гаруны использовали только в качестве рабов в поле, признали господство морийского правителя и обязались выплачивать ежегодную дань в размере сотни тысяч золотых. Около месяца назад в Рамире данные соглашения были подписаны между всеми временными правителями алмирских провинций и морийским государем. Ортензий отказался от заселения народом Моря данных земель, потому как вряд ли это было возможным и желаемым решением, но собирался оставить на побережье немалые силы для поддержания клятв верности гарунов. Ал-Мира признало собственную зависимость от Мории, и Ортеку следовало лишь присматривать за каждым из временных правителей, дабы страна не сумела вновь объединиться под властью единого Ал-Гаруна.
Империя Ал-Мира была покорена, куда же отныне обратить взор? Как бы ни хотел Ортек забыть о той стороне света, но глаза не отрывались от востока. Там была его родина, его страна, о возвращении в которую он мечтал, но даже не надеялся на это. Глупо было думать, что черноморцы примут в свои земли колдуна. Безнадежными, но все же первыми действиями юного государя в начальные дни его восшествия на престол стали установление отношений с Черноморьем. Однако то давнее посольство трудно было назвать дружеским. К Аватару, порту степняков, пристал военный корабль алмаагцев с сотней лемакцев на борту. Это войско высадилось в порту с самыми мирными заверениями в сторону степняков, ибо государь уже вел переговоры со старшинами города о сотрудничестве. Государю Ортензию были лично известны многие степняки: прежний Веллинг Черноморья Релий отправлял своих детей в богатые города побережья поднабраться опыта, знаний и хороших знакомых. В тот же год Ортензий направил своему старшему брату Веллингу Орелию послание, в котором просил освободить престол, который тот незаконно занял, ибо воля их отца так и не была исполнена ни одним царевичем, чтобы претендовать на власть в стране. Тогда Ортек не требовал, чтобы Черноморье присягнуло на верность Морийскому государству, тогда он не имел на это сил, желания и права. Он лишь надеялся, что сможет охладить горячие заявления брата о вражде морийского народа к черноморцам, снискавших по их вине немилость богов и обличье зверя, предотвратить неминуемую схватку. Он верил, что между двумя государствами установятся мирные отношения, пусть до того времени черноморский царь посылал в сторону морийцев лишь гневные проклятья.
Сотня воинов, выступившая к реке Алдан, на восточном берегу которой начиналась граница черноморских краев, была посмешищем в глазах черноморцев. Кто собирался прислушиваться и замечать солдат государя без государства - Мория тогда сотрясалась от междуусобиц. Нынче же на эту сотню смотрели как на зуб дракона: такой же острый и устрашающий, но все еще неопасный, пока не появился его хозяин. А хозяин не торопился вот уже который год. С одной стороны, в Черноморье уже не произносили угроз в сторону народа Моря: прежний владыка умер, и на троне сидела его вдова, да к тому же проклятье черноморцев, в котором обвиняли морийскую ведьму, похоже, исчезло само по себе. Но с другой, черноморцы также как их дальние соседи последние годы расширяли собственные территории и укрепляли войска. Эрлиния ныне платила черноморцам дань и отправляла юношей под знамена царицы Антеи. Посмеет ли эта женщина вступить с ним в открытый конфликт? Готов ли был он, государь морийский, нарушить клятву, данную самому себе в честь памяти отца? Он обещал, что ступит ногой на родную землю не иначе как с живой водой. Но история о живой воде теперь покрылась легендарными подробностями, и мало кому было ведомо, что за истина скрывается под этими рассказами. Колдунам живая вода была совсем без надобности, нынче она стала бесполезной и для черноморцев, их проклятье осталось лишь в многочисленных могилах в глубине земли. А вот ненависть к колдунам еще не поросла высокой степной травой забытья.
Войска морийцев стояли у границы Черноморья с первого года правления Ортека. Он знал, что не двинет их ни на шаг далее, ибо не мог позволить ступать морийцам по своей родной земле в облике врагов и захватчиков. Но он всегда хотел, чтобы два государства, две страны, поделившие власть в водах Южного моря, нашли общие интересы и точки общения. Он знал, что отныне он чародей и мориец, но он никогда не забывал, кем был рожден. Он был черноморцем. И он хотел, наконец, встретиться с женщиной, уже более двадцати лет управлявшей от лица магов его народом. Узнать её, чтобы разобраться в своих чувствах к бывшей отчизне, а также проникнуть в намерения властной прекрасной царицы по отношению к его державе. Он ждал Антею.