- Тогда давайте оседлаем лошадей, - сказал он.
- Секундочку, - ответил Дворак и передал "Барретт" своему шурину. Он подошел к мертвым шонгейри и быстро забрал оружие Ганшейла и пару винтовок других шонгейри, а также боевую сбрую одного мертвого солдата и доспехи-раскладушки для верхней части тела. Он снял и выбросил все, что хоть отдаленно напоминало электронное, но сохранил подсумки с патронами. Он давно хотел получить хоть какое-то представление об индивидуальном оружии и снаряжении этих тварей, и сейчас он не собирался упускать такой шанс.
- Поехали, - сказал он.
XXI
Насекомое пробежало по вспотевшей шее Стивена Бучевски сзади. Он проигнорировал это, не сводя глаз с пришельцев, пока они разбивали лагерь.
Насекомое на его шее переместилось в другое место, и он проверил ручную гранату РГД-5. Он бы не осмелился воспользоваться рацией, даже если бы она у него была, но взрыв гранаты прекрасно сработал бы как сигнал к атаке.
Он действительно предпочел бы оставить этот патруль в покое, но не мог. Он понятия не имел, что они делали в этом районе, и это действительно не имело значения. Что бы еще они ни делали, каждое подразделение шонгейри, казалось, выполняло свою собственную постоянную миссию по поиску и уничтожению, и он не мог допустить этого, когда гражданские лица, за которых он и его люди стали нести ответственность, оказались на пути такого патруля.
Его реакция на нападение шонгейри на румынских гражданских лиц дала ему еще одно задание - то, которого он бы предпочел избежать. По крайней мере, так он себе говорил. Остальные его люди - за возможным исключением Рамиреса - казалось, не питали ни малейших сомнений, которые испытывал он сам. На самом деле, он часто думал, что единственная причина, по которой он их чувствовал, заключалась в том, что он командовал. Это была его работа - чувствовать их. Но как бы то ни было, он и его брошенные американцы стали защитниками медленно, но неуклонно растущей группы румын.
К счастью, одна из румынок, о которой шла речь, Элизабет Кантакузен, была университетским преподавателем. Ее английский был с сильным акцентом, но ее грамматика (и, как подозревал Бучевски, ее словарный запас) была значительно лучше, чем у него, и простое привлечение местного переводчика стоило почти всех связанных с этим головных болей. Несколько других говорили по крайней мере на сносном английском - во всяком случае, также намного лучше, чем его румынский!
К настоящему времени под его командованием находилось чуть менее шестидесяти вооруженных мужчин и женщин. Американцы составляли ядро его сил, но их численность была почти равна горстке румынских солдат и гораздо больше было гражданских лиц, которые проходили ускоренный армейский курс выживания у него, ганни Мейерса и сержанта румынской армии Александра Джонеску. Он разделил их на четыре примерно равных по размеру "отделения": одним командовал Мейерс, другим - Рамирес, третьим - Джонеску и последним - Элис Макомб. Мишель Трумэн была старше Макомб, но она и Шерман все еще были слишком ценны как его "мозговой трест", чтобы он мог "растратить ее" на роль стрелка. Кроме того, она учила румынский у Кантакузен.
К счастью, сержант Джонеску уже говорил по-английски (в британском стиле, не по-настоящему для американца, но нищим выбирать не приходится), и Бучевски удалось заполучить по крайней мере одного англоговорящего в каждое из своих отделений. Это было неуклюже, но сработало, и они проводили часы в лагере каждую ночь, отрабатывая ручные сигналы, которые не требовали разговорного языка. И, по крайней мере, параметры их ситуации были до боли ясны всем.
Уклоняться. Скрываться. Сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность гражданских лиц - их сейчас около двухсот. Оставаться в движении. Избегать дорог и городов. Постоянно высматривать любой источник пищи. Оказалось, что Кэлвин Мейерс был опытным охотником на оленей, и он и два его единомышленника, которые были сотрудниками румынской лесной службы, вносили значительный вклад в обеспечение пропитания их людей. Тем не менее, лето медленно, но неуклонно приближалось к осени, и слишком скоро холод и голод станут смертельными угрозами.
Но чтобы это произошло, сначала мы должны пережить лето, не так ли? - сурово подумал он. - А это значит, что этих ублюдков нужно остановить до того, как они поймут, что гражданские здесь не для того, чтобы их убивали. И мы должны сделать это так, чтобы они не получили сообщения обратно на базу.